Проецируя свои знания и представления на окружающий мир, вы предполагаете, что видите его таким, какой он есть. Но это не так. Вы видите мир таким, каким вы приучены его видеть. И пока вы не научитесь в восприятии мира выходить за рамки собственной автобиографии – снимать свои собственные очки и смотреть на вещи глазами других людей, – вы никогда не сможете построить по-настоящему близкие отношения с людьми и позитивным образом на них влиять.

В этом-то умении и заключен Навык 5.

Корень семейных неурядиц – в непонимании друг друга

Постичь суть Навыка 5 меня заставил весьма болезненный опыт, пережитый много лет назад.

Пятнадцать месяцев мы всей семьей жили на Гавайях, и там мы с Сандрой завели традицию, которая стала одной из главных в нашей жизни. Незадолго до полудня мы садились на старенький мотоцикл, брали с собой двух наших детей-дошкольников – усадив одного между собой, а другого у меня на коленях – и отправлялись по проселку через плантации тростника, начинавшиеся у домика, в котором я устроил свой рабочий кабинет. Мы ехали около часа, не торопясь, спокойно беседуя. Обычно мы доезжали до берега и пешком преодолевали еще примерно двести метров до уединенного места, где устраивали пикник. Дети начинали барахтаться в прибое, так что мы с Сандрой могли продолжать разговор без помех. Мы говорили обо всем, что нас интересовало.

Однажды мы затронули весьма чувствительную для нас обоих тему. Меня всегда нервировало то, что я считал «заскоком» Сандры: ее необыкновенная привязанность к электробытовым приборам марки «Frigidaire». Она, казалось, была одержима этой фирмой, и я никак не мог этого понять. Она даже мысли не допускала о том, чтобы купить изделие другой марки. Даже когда мы только начинали совместную жизнь и были весьма стеснены в средствах, Сандра настаивала на поездке за пятьдесят миль в «большой город», где продавались товары фирмы «Frigidaire», которых в нашем маленьком университетском городке в то время не было.

Больше всего меня раздражало не то, что Сандре нравятся приборы марки «Frigidaire», а то, что она с таким упорством (как мне представлялось, совершенно нелогичным и неоправданным) возвышала эту фирму над остальными, не имея никаких на то фактических оснований. Если бы она просто признала, что ее отношение к этой марке не имеет рациональной основы и является чисто эмоциональным, думаю, я смог бы это принять. Но ее упрямство было невыносимым. Эта тема оказалась для нас настолько болезненной, что в тот раз, вопреки сложившемуся обычаю, мы не стали, как обычно, останавливаться на пляже, а просто продолжали ехать по полю, возможно опасаясь смотреть друг другу в глаза.

Когда мы заговорили об электрических приборах, которые были в нашем домике на Гавайях, я сказал:

– Да, я знаю, что ты предпочла бы «Frigidaire».

– Да, предпочла бы, – согласилась Сандра, – но эти тоже вроде ничего.

И тогда она начала понемногу раскрываться. Она сказала, что, когда была еще ребенком, ее отцу приходилось много трудиться, чтобы обеспечить семью. Многие годы отец преподавал в школе историю, но чтобы свести концы с концами, ему пришлось заняться торговлей электроприборами. Одной из основных марок, которые он продавал, была «Frigidaire». Когда отец возвращался поздно вечером домой, отработав в школе, а потом и в магазине, то ложился на диван, а Сандра растирала ему ноги и напевала. Это были прекрасные минуты, которыми они наслаждались почти каждый день в течение нескольких лет. Иногда отец рассказывал о своих заботах и тревогах, о проблемах бизнеса и передал дочери глубокое почтение к фирме «Frigidaire». Во время экономического спада он столкнулся с серьезными денежными затруднениями и сохранил свой бизнес только благодаря финансовой поддержке этой компании.

Рассказывая обо всем этом, Сандра делала длинные паузы. Я понимал, как волнуют и бередят ей душу эти воспоминания. Общение отца с Сандрой пришлось как раз на то время, когда происходит наиболее интенсивный процесс написания сценария для ребенка. Возможно, Сандра сама забыла обо всем этом, пока чувство уверенности, порожденное нашим глубоким общением в течение года, не позволило воспоминанию детства выйти наружу естественным и непосредственным образом.

Я прослезился. Наконец-то я начал что-то понимать. Сандра просто не ощущала в полной мере уверенности в себе, чтобы открыто обсуждать со мной эту тему, потому что в наших отношениях еще не была создана достаточно безопасная для этого атмосфера терпимости и взаимопонимания. Я не проявлял эмпатии, а просто судил, опираясь на свою логику, лез с советами, выносил приговоры, но никогда не прилагал усилий к тому, чтобы по-настоящему понять. Как сказал Блез Паскаль, «у сердца свои резоны, рассудку неведомые».

В тот день мы провели в тростниковых полях много времени. И когда наконец мы приехали на берег, то ощущали себя духовно возрожденными, сблизившимися как никогда. Больше мы не разговаривали – не было нужды, – а просто держались за руки и любовались морем.

По-настоящему богатые и глубокие семейные взаимоотношения без взаимопонимания невозможны. Они могут быть поверхностными, могут быть «рабочими», «нормальными». Но они не способны играть трансформирующую роль и приносить глубокое удовлетворение, пока не будут построены на фундаменте истинного понимания.

Более того, отсутствие понимания является корнем большинства семейных раздоров.

Недавно один отец рассказал мне такую историю. Он запретил маленькому сыну уходить за угол дома, но тот не слушался. Каждый раз, когда сын уходил за дом, отец наказывал его и снова строго-настрого запрещал уходить за угол. Наконец, после очередного наказания мальчик со слезами на глазах спросил: «Папа, а что такое “угол”?»

Кэтрин (дочь):

Какое-то время я никак не могла понять причин, по которым наш трехлетний сын не хотел ходить играть домой к соседскому мальчику. Этот мальчик приходил к нам несколько раз в неделю, и дети дружно играли. Перед уходом соседский мальчик приглашал нашего сына пойти поиграть у него во дворе, где была большая куча песка, качели, деревья и зеленая лужайка. Каждый раз сын соглашался пойти, но всегда возвращался с полдороги со слезами на глазах.

Когда я постаралась выяснить природу этих страхов, он наконец открылся и сказал, что не хочет ходить в дом своего друга потому, что не знает, где там туалет, и боится случайно намочить штаны.

Я взяла сына за руку, и мы вместе пошли к дому его друга. Мы поговорили с его матерью, и она показала нашему сыну туалет и как там открывается дверь. Она также сказала, чтобы он не стеснялся обращаться за помощью, если ему что-то понадобится. Испытав огромное облегчение, сын согласился остаться поиграть, и проблема была снята.

Один из наших соседей рассказал мне о своей дочери-школьнице, которой тяжело давалась учеба, в отличие от остальных детей из этой семьи. Особенно плохо у нее было с арифметикой. В то время они как раз проходили вычитание, и девочка ничего не понимала. Домой она приходила в слезах.

Отец решил посвятить ей вечер и проникнуть в глубь проблемы. Он основательно объяснил ей правила вычитания, и они вместе решили несколько задач. Но девочка все еще чего-то не улавливала, не понимала.