«Жоэль Мартен!..» – промелькнуло у Софи. Сердце ее болезненно сжалось, и она снова всхлипнула.

И тут Гарет, уронив трость, взял ее лицо в ладони и проговорил:

– Я отпускаю тебя, Софи, а ты должна отпустить меня.

– Но я… я не могу.

– Можешь. Знаешь, что можешь. Ты самая сильная женщина из всех, которых я знаю. – Его губы, теплые и мягкие, прижались к ее лбу. – Софи, я понял в этой жизни лишь одно: нельзя иметь сразу все.

– Но я не хочу всего. Только Тристана… и тебя. И всю мою семью.

– Это слишком много.

Морщась от боли в груди, она обняла его и уткнулась лицом ему в грудь. Грусть терзала ее, острым кинжалом кромсала сердце, и боль становилась почти невыносимой – как в тот момент, когда сэр Томас сказал, что Гарет пропал.

– Я люблю тебя, – всхлипывала она, – люблю…

Гарет гладил ее по волосам, стараясь успокоить, но она продолжала плакать, орошая слезами его рубашку. Он утешал ее, хотя именно она ранила его, именно она предала его.

– Послушай меня, Софи, послушай. – Он взял ее за подбородок и заглянул ей в глаза. – Поверь, Софи, если уж приходится отдать тебя другому мужчине, то я рад, что именно Тристану. Он благородный человек. Верный. И он любит тебя, так что с ним ты будешь в безопасности.

Не в силах остановить потоки слез, Софи то и дело всхлипывала, а Гарет пытался ее утешить.

Они долго стояли на обочине дороги, и только колокольчики были свидетелями их мучительного прощания.

Когда же всхлипывания Софи сменились икотой, Гарет чуть отстранился и проговорил:

– Сегодня я уезжаю. Уверен, что они уже поженились, но я смогу поймать их, прежде чем он наградит ее ребенком.

Софи закрыла глаза и тяжело вздохнула. Она вспомнила обнаженную Бекки, поднимавшуюся с постели, которую делила с Фиском. Оставалось только надеяться, что Бекки пока еще не забеременела.

– А как твоя нога? – прошептала она.

– С ней все в порядке. Я переносил и более тяжелые ранения.

Гарет вынул из кармана платок и стал утирать ее слезы.

– Тристан отвезет тебя домой. А Колтон-Хаус – всего в дне езды отсюда.

– Но ведь дети в Лондоне…

– Да, верно. В таком случае… поезжай в Лондон.

– А когда мы получим весточку от тебя?

– Буду писать, когда смогу.

Она снова прильнула к нему.

– Обещаешь? Гарет, обещай, что станешь сообщать о том, где ты и что с тобой. Я не смогу спокойно жить, не зная, что ты жив и здоров.

– Больше я не причиню тебе боли, дорогая. Ты, Миранда и Тристан… вы всегда будете знать, где меня найти. А если понадоблюсь, то немедленно приеду – только позови.

– Да, знаю.

Гарет взглянул на небо.

– Пора возвращаться. Я хочу выехать еще до полудня.

Софи, подавив рыдания, развернулась, и они рука об руку пошли обратно к гостинице.

Тристан метался по гостиничной комнате, то и дело останавливаясь у окна, выходившего на улицу. После того как Гарет снова обнаружил их в постели, Софи вскочила и, не обращая внимания на больную руку, позвала горничную и приказала одеть ее как можно скорее. После чего, даже не оглянувшись, поспешила к двери.

Тристан в очередной раз остановился у окна и увидел несколько пешеходов, громыхавший по мостовой пыльный экипаж – но ни Софи, ни Гарета. Взяв плащ, он спустился вниз, открыл дверь – и в лицо ему ударил ветерок, напоенный ароматом цветов. Но не роз, а чего-то вроде душистых трав.

Тристан вышел и оглядел улицу. Мимо проходили люди в унылой чесучовой и шерстяной одежде. По их лицам струился пот. Мимо проезжали экипажи и повозки. Лошади тяжело дышали, мулы мерно покачивали головами. Солнце припекало все сильнее, и в воздухе пахло дождем.

И тут он увидел их. Софи словно осветила всю улицу; ее красота, природная грация и элегантность поражали каждого встречного, так что многие оглядывались на нее. Но она, казалось, ничего не замечала, величественная даже в простеньком белом муслиновом платье. Тристан вспомнил, как Софи – прекрасная, разъяренная, в окровавленной одежде – целилась в Фиска из пистолета. А затем хладнокровно спустила курок…

Она была самой могучей силой, которую он, Тристан, когда-либо знал. А когда Софи подарила ему себя – на свете не стало человека более счастливого, чем он.

А рядом с ней стоял Гарет – златоглавый и огромный как лев. И конечно же, он тоже привлекал к себе внимание. При виде этой пары каждый бросал свои дела – и просто стоял и глазел.

Она обнимала его одной рукой, и ее голова лежала у него на плече.

«Борись за нее! Не позволяй ему вновь ею завладеть!» – мысленно приказал себе Тристан. Он выступил вперед, но они не видели его, – обнявшись, поцеловались. Прилюдно!

Тристан, едва не застонав от боли, невольно сжал кулаки; он знал, что они спали вместе и жили как муж и жена, но видеть нежность их поцелуя – совсем другое дело.

В груди Тристана закипела ярость, и он с изумлением подумал: «Так вот что испытывал Гарет, когда застал нас в постели! Но если так… Какое чудо, что мы с ним до сих пор живы!»

Вцепившись в колонну, он наблюдал за ними. И тут они наконец-то отступили друг от друга и о чем-то поговорили. После чего, поцеловав Гарета в щеку, Софи поспешила по тропинке, ведущей к конюшне, а Гарет… Он повернулся к нему, Тристану, и приблизился с бесконечной печалью в голубых глазах. Потом порывисто привлек его к себе и обнял. Так же быстро отступив, проговорил:

– Она захотела немного посидеть у реки. Совсем одна. Но все же тебе лучше пойти к ней. – Гарет направился к двери, но тут же, обернувшись, добавил: – Ты ей нужен, Тристан. – Не сказав больше ни слова, он скрылся за дверью.

Тристан вскоре нашел Софи на берегу реки, за конюшней гостиницы. Услышав его шаги, она повернулась к нему, и он увидел, что она плакала. Тристан лишь однажды видел ее плачущей – очень давно, когда сэр Томас сообщил, что Гарет пропал без вести.

– Софи…

Она грустно улыбнулась, а он спросил:

– Можно присесть?

Она кивнула:

– Да, конечно.

Тристан уселся на траву и стал смотреть на воду. Прозрачные струи скользили по камням на дне реки, сверкая на солнце миллионами крохотных бриллиантов.

Какое-то время царило молчание.

– Я никуда не уеду, – сказал он наконец с некоторым вызовом в интонациях. – На этот раз я не оставлю тебя. Уже никогда.

Кулачок Софи, лежавший у нее на коленях, развернулся, как цветок под лучами солнца. Она протянула ему руку и тихо сказала:

– Разумеется, ты никуда не уедешь. – Глаза ее вновь наполнились слезами. – Уедет Гарет. В погоню за Фиском и Бекки. И он не вернется.