– Здравствуй, Шарлотта, – леди Ребекка первой нарушила молчание.

В неярком свете моего артефакта она выглядела чересчур бледной, а еще, пожалуй, взволнованной. В руках – перевязанная бечевкой коробочка и, судя по ванильно-коричному запаху, внутри булочки с мастикой. Мои любимые.

– Добрый вечер, – ответила я. – Не ожидала вас здесь увидеть.

Леди Ребекка явно ждала другого ответа.

– Почему же? – она поджала губы. – Мы вчера расстались не очень хорошо, и я не спала всю ночь.

– Сожалею, – сказала я.

Ну а что тут еще скажешь? Какая-то часть меня отчаянно хотела с ней помириться, но обида была сильнее. Обида, горечь от несправедливых упреков и обвинений, которыми она меня вчера забросала. В памяти были слишком свежи слова про Вудворда и уничижительный взгляд.

– Ты что же, даже не пригласишь меня зайти?

– Не знаю, будет ли вам у меня удобно.

– Шарлотта! – ахнула она.

– А чего вы хотели? – я сложила руки на груди. – Вчера вы выставили меня из дома…

– Из дома ты ушла сама.

– Да, но перед этим вы обвинили меня в том, что я вольно вела себя с графом. Хотя я пыталась объяснить, что произошло на самом деле, вы не стали меня даже слушать. Вы назвали мою репутацию загубленной и собирались отправить в глушь, где я должна буду прятаться просто потому что я – это я!

Леди Ребекка опешила, а я шагнула к двери и отперла ее.

– Не представляю, зачем вы пришли сейчас, но если не боитесь замараться о мою репутацию – заходите.

Я влетела в мансарду, с трудом сдерживая охватившие меня чувства. Те чувства и эмоции, что с утра казались запечатанными под пластами наносного спокойствия, сейчас вернулись. Обрушились на меня ураганом, заставляя сжимать и разжимать кулаки, чтобы не наговорить лишнего. Хотя сдается мне, я слишком много думаю о том, что мне говорить, а что нет. Слишком много думаю о чувствах других людей, которым до моих нет никакого дела!

За спиной раздались негромкие шаги: как раз в тот момент, когда я расстегивала пальто, леди Ребекка шагнула ко мне и порывисто меня обняла.

– Прости меня, Шарлотта.

– Что…

– Прости меня, – повторила она и всхлипнула, только крепче прижимая меня к себе. – Вчера я растерялась. Из-за всего случившегося, из-за этого ужасного письма… Шарлотта, ты даже не представляешь, что я почувствовала, я сама не представляла, что говорю… я так за тебя испугалась! За тебя и твою жизнь, которая может оказаться разрушенной из-за твоей детской прихоти…

Я вывернулась из ее рук и оказалась с ней лицом к лицу.

– Это не прихоть, леди Ребекка! – я чуть повысила голос. – Это моя жизнь. Творчество – это моя жизнь, и я никого не собиралась им оскорблять! Ничьи зашоренные умы, в которых творится непонятно что. Я просто хотела представить на выставке историю, из-за которой не спала ночами. Что в этом плохого?

– Ничего. Конечно же ничего, – примирительно сказала она. – Я не это хотела сказать.

– А что? – задыхаясь, выдохнула ей в лицо. – Что вы хотели сказать? Я ведь не железная, леди Ребекка, и вчера я пришла к вам за помощью! Пришла, потому что вы… вы мой единственный близкий человек… И что мне сказали вы?! Что я соблазняла графа!

Слез не было, но меня всю трясло. Я снова обхватила себя руками, хотя сейчас мне было даже жарко.

– Кажется, нам двоим нужно успокоиться, – пробормотала леди Ребекка и указала на стол, куда поставила коробочку. – Я принесла булочки с ванильной мастикой, как ты любишь. Может быть, выпьем чаю и поговорим?

– Я никуда не поеду! – выпалила я.

– И не надо, – она развязала шляпку. – Я здесь вовсе не за этим.

– Тогда зачем? – спросила, глядя ей в глаза. – Чтобы пить со мной чай?

– Ты невыносима, Шарлотта! – леди Ребекка повысила голос, но тут же снова смягчилась. – Оливер нашел того, кто готов обучать тебя магии.

Такого я точно не ожидала, поэтому замерла.

Обучать меня магии? Не может такого быть!

– И этот кто-то живет в Фартоне? – уточнила.

– Нет. Здесь, в Лигенбурге.

– Удивительно.

Виконтесса, которая уже начала расстегивать пальто, вздрогнула. Глаза ее сверкнули.

– Я поняла. Тебе гораздо интереснее лелеять свои обиды, чем сделать шаг к примирению, – сухо произнесла она. – Когда успокоишься и сможешь говорить нормально, дай мне знать.

Подхватив шляпку, леди Ребекка надела ее и принялась затягивать ленты. Она была так близко: чуть вздернутый подбородок, красивый нос, тень от длинных ресниц на щеках. Виконтесса завязывала бант, а в памяти яркой вспышкой оживала картина из детства.

Фартон, ранняя весна, мы собираемся прогуляться к морю. Я прижимаю к себе куклу, а леди Ребекка опустилась рядом со мной и перевязывает бант на моей шляпке (ей не понравилось, как няня его завязала). Она улыбается и смотрит на меня: светло-светло, как солнце, что заглядывает в узкие витражные окна. Здесь, в холле, холодно и мрачно, но за дверями совсем другая жизнь. Напоенная свежестью, пением птиц, просыпающейся после холодов природы.

– Вот так лучше, – говорит она и целует в щеку. – Теперь ты самая красивая девочка в мире. Самая-самая.

А потом подхватывает на руки, совсем как ее светлость свою очаровательную дочку.

Леди Ребекка шагнула к дверям, и я бросилась за ней.

– Не уходите, – сказала тихо.

Она остановилась и обернулась – медленно, а потом протянула мне руки. Я шагнула к ней, и леди Ребекка заключила меня в объятия. Облако ее духов (сладких, как вата на празднике), окутало с головой. Удивительно, но я помнила совсем другой запах: цветочный, с мягкими нотками ванили и оттеняющей ее горечи. Совсем, как… аламьена.

– У вас раньше были другие духи, – сказала я, прижимаясь щекой к воротнику пальто и улыбаясь.

– Что?

– Другие духи. Когда мы жили в Фартоне.

– Странная ты, Шарлотта. – Леди Ребекка обнимала меня как-то неловко, словно забыла, как это делается. Не притягивая к себе, просто едва касаясь руками. – Ну так что, угостишь меня чаем? А я расскажу тебе об учителе, которого нашел виконт.

Я глубоко вздохнула, не желая ее отпускать. Это было забытое чувство из детства, забытое чувство нашей близости – когда можно нырнуть в объятия и знать, что в них так уютно. Когда на полях и на склонах холмов раскрывались цветы, и мы вместе собирали букеты. Когда она вплетала их в мои волосы и говорила, что я похожа на маленькую элленари, представительницу волшебного лесного народа, о котором в Энгерии слагали легенды.

– Конечно. Только мне надо спуститься за водой.

– Я подожду.

Она отстранилась и снова принялась развязывать шляпку. А я быстренько сбросила пальто, взяла чайник и отправилась на кухню, даже не сдерживая улыбку. Как же быстро все может перемениться! Еще утром мне казалось, что придется искать работу в школе для девочек, а пару часов назад герцогиня предложила мне помогать с созданием декораций. Еще утром я вынуждена была выбирать, соглашаться ли мне на условия Ормана или подвергать опасности себя и других, а сейчас леди Ребекка говорит, что виконт нашел для меня учителя. Да Всевидящий с ним, с учителем. Главное, что мы с ней помирились. Главное, что она меня любит. Любит, несмотря ни на что. Несмотря на все жестокие слова, которыми мы с ней обменялись, несмотря на пакость от Вудворда и эту дурацкую статью.