— Сегодня вечером мы возьмем экипаж до Дувра, — ответила Жаклин без малейшего колебания. — Никто не должен знать о наших планах. Я оставлю записку сэру Эдварду — предупрежу его, что уезжаю к друзьям, а завтра мы найдем, корабль, который перевезет нас через пролив.

— Хорошо, — согласился Франсуа-Луи. — Я снова свяжусь со своим информатором и выясню точно, где находится Антуан, а также достану для нас фальшивые паспорта.

— В полночь я закончу приготовления, к тому времени в доме все уже уснут, и никто не заметит моего отъезда.

— Экипаж будет ждать вас на улице. — Де Вире поцеловал ей руку и повернулся, чтобы уйти.

— Франсуа-Луи, — окликнула она его.

Он обернулся и вопросительно посмотрел на нее.

— Спасибо.

Маркиз улыбнулся ей и вышел.

Тяжелая дубовая дверь медленно открылась.

— В чем дело? — Седовласый дворецкий с любопытством уставился на стоявшего перед ним подростка.

— Мне нужен месье Сент-Джеймс, — задыхаясь ответил Филипп на ломаном английском.

— Мистера Сент-Джеймса нет. — Дворецкий повернулся, собираясь снова войти в дом.

— Стойте! — Филипп просунул в дверь ногу. Дворецкий посмотрел на него сверху вниз и удивленно поднял брови.

— Я обязательно должен поговорить с ним, это очень важно. Если его нет, я подожду.

— Он вернется только завтра, — недовольно сообщил дворецкий.

— Все равно я буду ждать.

— Ладно уж, так и быть, — согласился дворецкий после небольшого раздумья и впустил мальчика в дом. Взяв подсвечник, он жестом пригласил Филиппа следовать за ним. — Ты будешь спать здесь, — сказал он, когда они вошли в небольшую спальню на втором этаже, — а завтра сможешь поговорить с мистером Сент-Джеймсом.

— Пожалуйста, не забудьте сообщить ему обо мне.

Как только дворецкий покинул комнату, Филипп обессилено рухнул на кровать. Он скакал верхом почти три часа, прежде чем добрался до дома Армана. Один из работников конюшни нарисовал ему карту, но мальчику пришлось несколько раз останавливаться, чтобы уточнить дорогу.

Он намеревался разыскать Армана сразу после того, как случайно подслушал разговор де Вире и Жаклин, чтобы как можно скорее рассказать об их плане, но Арман уехал, так и не повидавшись с сэром Эдвардом, хотя, по его словам, это была единственная причина, почему он оказался у Харрингтонов. Проработав четыре часа в конюшне, в шесть вечера Филипп оседлал коня и направился на поиски. Он добирался целых три часа! Времени оставалось все меньше. Если Арман не появится в самое ближайшее время, то они не успеют остановить Жаклин.

Мальчик чувствовал себя совершенно разбитым: ему нравилась верховая езда, но он никогда не проводил в седле более часа; теперь же все его тело ныло от боли. Зевнув, он закрыл глаза. Нужно воспользоваться возможностью и отдохнуть, ведь скоро ему снова придется отправиться в путь. Хорошо бы Арман взял экипаж…

Филиппа разбудил звук бьющегося стекла. Он открыл глаза и, быстро поднявшись с постели, огляделся по сторонам. Свечи догорели почти до конца — значит, он проспал более двух часов. Его охватила паника. Решив выяснить, вернулся ли Арман, Филипп вышел из комнаты и тут неожиданно услышал, что из комнаты в конце коридора раздаются громкие ругательства. Он подошел к закрытой двери, из-под которой выбивалась полоска света, и постучал в нее.

— Пошел прочь, — говоривший, судя по всему, был сильно пьян.

Филипп не знал, что делать дальше. Он мог поклясться, что слышал голос Армана, но ему совершенно не хотелось разговаривать с пьяным.

— Это Филипп Мерсье, и мне нужно вам кое-что сообщить.

Мальчик терпеливо ждал под дверью, пока из-за нее раздался тот же голос:

— Это она послала тебя?

— Нет, месье. Она не знает, что я здесь.

Некоторое время из-за двери не доносилось ни звука. Филипп даже засомневался, что его вообще услышали, и снова постучал.

— Да входи ты, черт тебя побери! — крикнул Арман заплетающимся языком.

Филипп нерешительно открыл дверь. Тяжелый запах виски ударил ему в нос. Почти вся мебель в комнате была перевернута, на полу валялись пустые бутылки и битое стекло. Арман сидел в кресле перед камином с полупустой бутылкой к руке и тупо смотрел на давно погасшие угли. Его куртка, жилет и галстук валялись на полу, волосы рассыпались по плечам, рубашка на груди была расстегнута. Он выглядел как пьяница из парижского кафе — на таких Филипп насмотрелся вдоволь за свою недолгую жизнь.

Арман поднял голову и попытался сосредоточить свой взгляд на неожиданном госте. Он не знал, сколько времени провел в этой комнате; единственное, что сохранила его память, это боль, которую можно заглушить только с помощью виски. Один стакан, большего он не желал. Потом еще, еще… Но виски не дало свободы: наоборот, оно загнало его в ловушку гнева. Арман злился на Жаклин, на себя, на Францию и на весь мир в придачу. Он был неудачником, проклятым ублюдком, плохим сыном, плохим мужем и плохим отцом. Он не смог защитить свою семью и намеренно соблазнил Жаклин, а потом отверг ее. Она была вынуждена броситься в объятия маркиза — ведь у де Бире имелся титул. Что до него, то ему придется и дальше расплачиваться за свои грехи. Он снова поедет во Францию, не задумываясь о том, выживет или умрет. Ему уже все равно…

Филипп медленно пробирался через разбросанные по полу вещи. Теперь он знал, что Арман все это время был дома, но дворецкий не решился побеспокоить его в таком состоянии.

— Иди сюда и выпей со мной, — вяло махнул рукой Арман.

— Я не пью, — ответил мальчик.

— Я тоже не пью, — произнес Арман глухим голосом. Он поднял бутылку и отпил из горлышка. Янтарная жидкость стекала по его подбородку.

— Месье Сент-Джеймс, Жаклин требуется ваша помощь, — сказал Филипп. Он не был уверен в том, что Арман поймет смысл его слов.

— Да ну? И что же на этот раз — пора спасать еще одного воздыхателя?

— Я подслушал их разговор с маркизом…

— О, маркиз, — перебил Арман. — Это должно быть серьезно. — Он сделал еще один большой глоток.

— Да, и он сказал ей, что получил известие о ее брате. Брат жив, и Жаклин решила вернуться…

— Мне нужно было убить его.

— Кого? — удивился Филипп. — Брата Жаклин?

— Он дотрагивался до нее, — яростно прохрипел Арман. — Этот ублюдок прижимал ее к себе, целовал и рассказывал, как они поженятся, а она ему это разрешала, черт побери их обоих!

— Заткнитесь! — выкрикнул Филипп, чувствуя, как сжимаются его кулаки.

— Сначала она думала, что я ниже ее, — продолжал бормотать Арман. — Как же, дочь герцога слишком хороша для таких, как я. Но стоило ей оказаться в моей постели, как она с готовностью вытянула свои аристократические ножки…