Но если на аргументы шерифа Макфейна можно было не особенно обращать внимания, то уговоры Грея били в самое сердце. Поначалу он убеждал ее мягкими словами. Но к тому времени, как они вышли из полиции и поехали обратно, мягкие слова закончились.

— В последний раз говорю: нет! — кричала она, когда они садились в машину. Кричала так, что на них пораженно оглядывались прохожие. «Последний раз» имел уже по меньшей мере пять повторов.

— Проклятие! — чертыхался Грей.

Он был уже совсем не похож на человека, старавшегося избегать слухов и пересудов на свой счет. Его «ягуар» был хорошо известен всему городу, а Фэйт была заметной женщиной. Куча народу видела, как он отвез ее в город в полицию, которая размещалась на главной площади в здании городской администрации. Еще больше людей видели, как они выходили оттуда вместе. Уж не говоря о том, что она кричала на него на всю улицу.

Но теперь уже было поздно спохватываться. И потом, если возможно было повернуть время вспять и начать день заново, он поступил бы точно так же.

Фэйт яростно застегнула ремень безопасности.

— Я знаю, что ты не имеешь никакого отношения ни к кошке, ни к запискам, — зло выговаривала она. — Но ты, похоже, всерьез решил использовать и то и другое на все сто. Ты хотел, чтобы я убралась из города с самого первого дня. И тебе просто не дает покоя то, что я поступаю не так, как тебе бы хотелось.

Он сверкнул на нее темными глазами, выезжая на дорогу.

— Какая ты глупая! — спокойно произнес он. — Да если бы я всерьез задумал выдворить тебя из города, тебя не было бы в Пресноте уже через полчаса.

— Так в чем же дело? — спросила она, поразившись его словам. — Что же тебя останавливает?

— Тут две причины. Во-первых, я понимаю, что ты не заслуживаешь повторения того, что случилось с тобой двенадцать лет назад. И я с самого начала не собирался выгонять тебя таким способом. — Он отвлекся на несколько мгновений от дороги и скользнул медленным взглядом по ее телу, чуть задержавшись на груди и бедрах. — А вторая причина… Она тебе известна.

Да, вторая причина была ей известна. Он хотел ее. Фэйт знала это давно. С того первого поцелуя в Новом Орлеане, который воспламенил и ее саму. Но он хотел ее на своих условиях. Ему хотелось, чтобы она тихо сидела в каком-нибудь уютном гнездышке подальше от Прескота и чтобы об их отношениях ничего не знали в округе. Таким образом он убил бы сразу двух зайцев.

— Я не позволю тебе упрятывать меня, как будто я что-то такое, чего следует стыдиться, — неподвижно уставившись на дорогу, с горечью и гневом проговорила она. — Если ты не можешь общаться со мной в открытую, так не общайся вовсе.

Он стукнул кулаком по баранке.

— Черт возьми, Фэйт! Эта кошка не рождественский подарок! Я должен думать прежде всего о твоей безопасности! Да, мне было бы очень приятно, если бы ты убралась из города. Моя мать меня порой бесит, но это не значит, что я должен равнодушно смотреть на ее страдания. Или я должен извиняться перед тобой за то, что люблю ее, несмотря ни на что? Это ты умеешь смотреть правде в глаза, а она не научилась. Да, я хочу сразу всего: и чтобы ей было хорошо, и чтобы ты была со мной. Если бы ты переехала в какой-нибудь другой город, мы познали бы с тобой немало радостей. И при этом я не беспокоился бы о том, что в любую минуту до тебя может добраться озверевший маньяк.

( Вот и не беспокойся. Я сама о себе побеспокоюсь.

Грей приглушенно рыкнул:

— Тебя с места не сдвинешь, как я погляжу.

И снова ей мучительно захотелось раскрыть ему мотивы, по которым она не могла уезжать сейчас из округа, рассказать о своих догадках. Но она поборола в себе это желание. Он находился в таком состоянии, что все равно не поверил бы ни единому ее слову.

Они выехали из города, шоссе стало гораздо свободнее. Вскоре они свернули к ее дому. Фэйт как будто новыми глазами взглянула на него, только сейчас осознав, как же все-таки уединенно он стоит. До сегодняшнего дня она радовалась покою и тишине, ощущению простора. Теперь все было испорчено.

Вот уже несколько минут они молчали. Солнце садилось, окружив ее маленький домик оранжевым сиянием. Только она переехала в свой собственный дом и уезжать? Нет, невозможно.

— Я не хочу иметь с тобой роман, — проговорила она, выходя из машины. — Надеюсь, теперь ты не будешь так беспокоиться за меня?

Он схватил ее за руку. Глаза его горели гневом, но он не стал отвечать оскорблением на оскорбление.

— Не хочешь? Мне кажется, я в состоянии изменить твое мнение, — негромко проговорил он. — И ты это хорошо знаешь.

Он отпустил ее, и она вышла, досадуя на то, что последнее слово все-таки осталось за ним. Как всегда. У него был особенный талант к этому. В том месте разговора, где Фэйт пыталась поставить точку, он умело переправлял ее на запятую и продолжал разговор дальше.

Поднимаясь на крыльцо, она чувствовала на себе его взгляд. Он прав, черт возьми! Он в состоянии был изменить ее мнение. Ее утверждение о том, что она не хочет иметь с ним роман, было отчасти блефом. Да, ей не хотелось, но она понимала, что тогда она уже не сможет ему сопротивляться. Вот если бы он сейчас попытался вместе с ней войти в дом, то после первого же поцелуя она, скорее всего, проводила бы его до самой спальни. А жалела бы потом, когда было бы уже слишком поздно.

— Грей, черт возьми, что ты творишь?! — раздраженно воскликнул Алекс. — Разъезжаешь вместе с ней по всему городу, ругаешься на площади! Вас все видели! А кто не видел, тем уже через полчаса рассказали!

Моника подняла голову и метнула на Грея горький взгляд. А ему захотелось дать Алексу по роже за то, что он поднял за столом эту тему при сестре.

— Я пытался убедить ее уехать, — коротко бросил он, почувствовав, как напряжение несколько отпустило Монику. — Кто-то решил попугать ее. Сегодня ей подбросили в дом дохлую кошку.

— Дохлую кошку? — Алекс поморщился. — Отвратительно! Но за каким чертом вас понесло в город?

— Обнаружив кошку, она позвонила мне и…

— Зачем? — требовательно спросила Моника.

— Затем, — грубо ответил Грей, нисколько не жалея об этом. — Я связался с Майком, и он приехал к ней. Потом он попросил нас приехать в полицию для снятия отпечатков пальцев… — Моника приглушенно вскрикнула. — А Фэйт была все еще в таком состоянии… Словом, я решил ее подвезти.

— Зачем с тебя снимали отпечатки пальцев? — уязвленно спросила Моника. — Она что, обвинила тебя в том, что это ты подбросил кошку?

( Нет, просто я прикасался к коробке. Майку надо было знать наши отпечатки пальцев, чтобы не запутаться.

Моника пожевала губы.

— И что? Он что-нибудь нашел?

— Не знаю. Когда Фэйт закончила писать свои показания, я отвез ее домой.

— Она уедет отсюда? — спросил Алекс.