пути в Дамаск, и то, что Павел Чичиков сюжетными обстоятельствами нераздельно связан с образом дороги, пути, также не случайно. Эта перспектива нравственного возрождения резко отличает Чичикова от его литературных предшественников – героев и антигероев европейских и русских плутовских романов, от «Жиль Блаза» А. Р. Лесажа до Фрола Скобеева, «Российского Жилблаза» В. Т. Нарежного, «Ивана Выжигина» Ф. В. Булгарина, а также от персонажей нравоописательных помещичьих романов (вроде «Семейства Холмских» Д. Н. Бегичева). Она же неожиданно сближает «отрицательного» Чичикова и с героями сентиментальных путешествий, и с центральными фигурами романа странствия (начиная с «Дон Кихота» Сервантеса), и с персонажами моралистической прозы в духе масонской традиции Например, в романе В. Т. Нарежного «Аристион, или Перевоспитание» (1822) Кассиан, перевоспитывающий Аристиона, знакомит его с жизнью помещиков и объясняет на их примере гибельные следствия страстей.

Место героя в сюжете. Бричка коллежского советника Павла Ивановича Чичикова, следующего по своим надобностям, останавливается в городе NN. который расположен чуть ближе к Москве, чем к Казани (т. е. в самой сердцевине Центральной России). Проведя в городе две недели (гл. 1) и познакомившись в нем со всеми важными лицами, Чичиков отправляется в имения местных помещиков Манилова и Собакевича. Момент завязки романного сюжета все время оттягивается, хотя некоторые «особенности поведения» Чичикова должны с самого начала насторожить читателя. В расспросах приезжего о положении дел в губернии чувствуется что-то большее, чем простое любопытство. При знакомстве с очередным помещиком Чичиков сначала интересуется количеством душ, затем положением имения и лишь после этого – именем собеседника.

Но «закон замедления» сюжета действует в романе безотказно. Лишь в самом конце 2-й главы, проплутав почти целый день в поисках Маниловки-Заманиловки, а затем мило и долго побеседовав со сладким помещиком и его супругой, Чичиков предлагает купить у Манилова мертвые души крестьян, числящихся по ревизии живыми. Ради чего ему это нужно, Чичиков не сообщает, но сама по себе анекдотическая ситуация «покупки» мертвых душ для последующего их заклада в опекунский совет – на которую внимание Гоголя обратил Пушкин – не была исключительной. «Украинские помещики первой трети века иногда прибегали к этой уловке, чтобы приобрести ценз для винокурения, <…> об одном русском скупщике рассказал Даль в побочном эпизоде своей повести «Вакх Сидоров Чайкин», – писал литературовед В. Гиппиус.

Возникает разрыв между анекдотической фабулой, которая предполагает быстрое развитие действия – и «законом замедления». Все это незаметно повышает статус героя, на котором, «держится» и анекдотическое происшествие, и сложное нравоописательное повествование.

Чичиков начинает соединять собою все уровни сюжета.

Заплутав на возвратном пути от Манилова, он попадает в имение вдовы помещицы Коробочки (гл. 3). Сторговавшись с нею, наутро отправляется дальше и встречает в трактире буйного Ноздрева, который заманивает Чичикова к себе (гл. 4). Однако здесь торговое дело не идет на лад; согласившись сыграть с жуликоватым Ноздревым на мертвые души в шашки, герой еле уносит ноги. По пути к Собакевичу (гл. 5) бричка Чичикова сцепляется с повозкой, в которой едет шестнадцатилетняя девушка с золотыми волосами и овалом лица, нежным, как яичко на солнце в смуглых руках ключницы. Пока мужики – Андрюшка и дядя Митяй с дядей Миняем – распутывают экипажи, Чичиков, несмотря на всю осмотрительную охлажденность своего характера, мечтает о возвышенной любви. Однако в конце концов мысли его переключаются на любимую тему о 200 000 приданого, и под впечатлением этих мыслей Чичиков въезжает в деревню Собакевича. В конце концов приобретя и здесь желанный «товар», он едет к скупому помещику Плюшкину, у которого люди мрут, как мухи. (О существовании Плюшкина он узнает от Собакевича.)

Сразу поняв, с кем имеет дело, Чичиков (гл. 6) уверяет Плюшкина, что всего лишь хочет принять на себя его податные издержки. Приобретя здесь 120 мертвых душ и присовокупив к ним несколько беглых, возвращается в город оформлять бумаги на купленных крестьян. В главе 7-й он посещает большой трехэтажный казенный дом, белый, как мел («для изображения чистоты душ помещавшихся в нем должностей»), Нравоописание чиновничества (особенно колоритен Иван Антонович Кувшинное Рыло) также замыкается на образ Чичикова. Здесь он встречается с Собакевичем, сидящим у Председателя; Собакевич чуть было не проговаривается, некстати упомянув о проданном Чичикову каретнике Михееве, которого Председатель знал.

Тем не менее все сходит герою с рук; в этой сцене он впервые объявляет, что намерен «вывезти» купленные души на новые земли, в Херсонскую губернию. Все отправляются на пирушку к Полицеймейстеру Алексею Ивановичу, который берет взятки больше, чем его предшественники, но любим купцами за ласковое обращение и кумовство, а потому почитается «чудотворцем». После водки (оливкового цвета!) Председатель высказывает игривую мысль о необходимости женить Чичикова, а тот, расчувствовавшись, читает Собакевичу послание Вертера к Шарлотте. (Этот юмористический эпизод получит вскоре важное сюжетное развитие.)

В главе 8-й имя Чичикова впервые начинает обрастать слухами – пока еще исключительно положительными и лестными для него. Сквозь нелепицу этих слухов неожиданно прорисовывается обширный гоголевский замысел трехтомной поэмы «Мертвые души» как «малой эпопеи», религиозно-моралистического эпоса. Жители города NN обсуждают покупку Чичикова и так отзываются о приобретенных им крестьянах: они «теперь негодяи, а, переселившись на новую землю, вдруг могут сделаться отличными подданными». Именно так намеревался Гоголь поступить во 2-м и 3-м томах с душами некоторых «негодяев» 1-го тома. С Чичиковым – прежде всего. А само выражение «новая земля» невольно указывает на апокалиптическую, всемирно-религиозную окраску этого сюжетного замысла. Однако слишком высокие намеки тут же заземлены; слухи о Чичикове-миллионщике делают его необычайно популярным в дамском обществе; он даже получает неподписанное письмо от стареющей дамы: «Нет, я не должна тебе писать!»

Сцена губернского бала (гл. 8) кульминационна. После нее события, приняв новый оборот, движутся к развязке, что, однако, не отменяет «закона замедления». Чичиков, восхищенный юной красотой шестнадцатилетней губернаторской дочки, недостаточно любезен с дамами, которые образуют «блистающую гирлянду». Обида не прощается. Только что находившие в лице Чичикова что-то даже марсовское и военное (это сравнение позже отзовется в реплике Почтмейстера о том, что Наполеон складом своей фигуры не отличается от Чичикова), дамы теперь заранее готовы к его превращению в «злодея». И когда безудержный Ноздрев через всю залу кричит: «Что? много наторговал мертвых?» – это, несмотря на сомнительную репутацию Ноздрева-враля, решает «судьбу» Чичикова. Тем более что тою же ночью в город приезжает Коробочка и пытается узнать, не продешевила ли она с мертвыми душами.

Наутро слухи приобретают совершенно новое направление. Раньше времени, принятого в городе NN для визитов, «просто приятная дама» (Софья Ивановна) приезжает к «даме, приятной во всех отношениях» (Анне Григорьевне). После препирательств из-за выкройки дамы приходят к выводу, что Чичиков кто-то