Жандармский генерал-майор А.И. Спиридович описал в воспоминаниях некоторые тайны, связанные с Г.Е. Распутиным, которые не нашли отражения в дневниках монаршей четы: «27 февраля, в субботу, отговев на первой неделе Великого поста, Их Величества с детьми причащались в Феодоровском соборе. Все они причастились, как обычно, перед царскими вратами. Когда же отец Василий вернулся со Святыми дарами в алтарь, он причастил стоявшего в алтаре в течение всей обедни Распутина. До службы он был проведен туда ктитором собора полковником Ломаном, который даже не предупредил об этом дворцового коменданта.

После службы по переданному через полковника Ломана приглашению Распутин был проведен во дворец для беседы, где и принес поздравление Царской семье. Его угостили чаем. О причащении Распутина за одной службой с Их Величествами узнали, конечно, в Петрограде и досужие сплетники исказили то, что произошло. В некоторых светских гостиных с ужасом передавали, что в отсутствие Государя царица и Вырубова причащались с Распутиным при какой-то особенной обстановке. Сенсационную сплетню донесли иностранным послам.

Сам же Распутин, вернувшись после причастия из Царского Села в Петроград, с гордостью рассказывал о причастии за одной службой с Государем, как поздравлял Царскую Семью и как за чаем просил Государя защитить его от Хвостова, который хочет его убить.

Государь успокоил Григория (он так называл его) и сказал, что хочет снять Хвостова с должности министра внутренних дел. Эта новость дошла до Хвостова, и он явился к Штюрмеру и убедил его начать действовать, чтобы Старец уехал на родину. В его отсутствие Хвостов надеялся вновь упрочить свое положение. По совету Хвостова Штюрмер решил действовать против Распутина через митрополита Питирима». (Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Воспоминания. Минск, 2004. С. 289–290.)

Стоит еще раз напомнить, что накануне (26 февраля) жандарм А.И. Спиридович имел встречу с А.Н. Хвостовым, где министр внутренних дел признался ему в том, что пытался убить Г.Е. Распутина, а также заявил, что под видом охраны ведется тщательное филерское наблюдение, которое выявило, что Старец (или Темный) – немецкий шпион. Однако собранные «сведения» были сфабрикованы охранным отделением. В тот же день, еще до отмеченной нами выше встречи с генерал-майором А.И. Спиридовичем, министр МВД Хвостов принимал редактора газеты «Новое время» Михаила Алексеевича Суворина и редактора «Речи» Иосифа Сауловича (с 1891 г. Владимирович) Гессена. Вероятно, что уже тогда история о покушении на Григория Распутина в версии министра А.Н. Хвостова стала известна репортерам.

В эмигрантских воспоминаниях жандармского генерал-майора А.И. Спиридовича по этому поводу читаем: «Министр произвел на меня удручающее впечатление, ведь его сплетня, что Распутин шпион, метила дальше. Ведь это все из той же серии: измена, сепаратный мир и т.д. И это творит министр внутренних дел. Какая низость, какая подлость!

Когда Воейков принял меня, я доложил о своем разговоре с Хвостовым, доложил о том, что Распутин назван немецким шпионом. Я особенно подчеркивал то, что у меня с Хвостовым нет никаких иных отношений, кроме официальных. Его сведения о причастности Распутина к шпионажу требуют немедленного разъяснения, так как Распутин иногда посещает дворец. Генерал Воейков слушал внимательно. При мне он вызвал одного из высших чинов своей канцелярии и приказал немедленно, сославшись на доклад генерала Спиридовича, запросить официальным письмом министра внутренних дел, какие у него данные о причастности Распутина к шпионажу и какие он, министр внутренних дел, принял по этому поводу меры.

Хвостов ответил дворцовому коменданту, что никаких сведений о причастности Распутина к шпионажу у него не имеется, что, очевидно, генерал Спиридович чего-то не понял или перепутал, почему и произошло видимое недоразумение. Воейков удовлетворился ответом. Он понял все и даже не осведомил меня об этом». (Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Воспоминания. Минск, 2004. С. 289.)

Французский посол Морис Палеолог 28 февраля / 12 марта 1916 г. сделал запись в своем дневнике: «Я испросил аудиенцию у императора, прибывшего в Царское Село, для того, чтобы осведомить его о Румынии и об общем положении дел; аудиенция назначена на завтра; церемониал обычный.

Вчера вечером император очень любезно пригласил меня присутствовать на кинематографическом представлении для его детей серии лент, изображающих сцены на французском фронте; приглашение это совершенно интимного характера; официальная же аудиенция остается на завтра.

Я приехал в Царское Село в пять часов. Кинематограф установлен был в большом круглом зале, перед экраном поставлены три кресла; вокруг них дюжина стульев. Почти тотчас же вышли император и императрица с великими княжнами и наследником цесаревичем, в сопровождении министра двора Фредерикса с супругой, обер-гофмейстера графа Бенкендорфа с супругой, полковника Нарышкина, г-жи Буксгевден, воспитателя наследника Жильяра и нескольких чинов дворцового управления. Во всех дверях столпились и выглядывают горничные и дворцовые служители. Император одет в походную форму; на императрице и великих княжнах простые шерстяные платья; прочие дамы в визитных туалетах.

Передо мной императорский двор во всей простоте его обыденной жизни. Император усаживает меня между собой и императрицей. Свет гасят, и сеанс начинается.

С глубоким чувством гляжу я на бесконечный ряд картин, изображающих живые подлинные события, столь наглядно подтверждающие усилия французов. Император восхищается нашей армией; он восклицает: “Как хорошо, какая отвага, как можно выдержать такой обстрел! Сколько заграждений перед неприятельскими окопами”.

Императрица, по обыкновению, молчалива; все же, поскольку она это умеет, она старается быть со мной любезной. Но до чего натянуты ее малейшие комплименты! До чего неестественна ее улыбка!

В продолжении двадцатиминутного перерыва, во время которого нам подают чай, император выходит в соседнюю комнату покурить, я остаюсь один с императрицей; бесконечным мне кажется этот tete-a-tete. Мы говорим о войне, об ее ужасах, о нашей несомненной и полной победе. Ответы императрицы отрывочны; она соглашается со всеми моими замечаниями, как соглашался бы автомат.

Вторая половина сеанса ничего не добавляет к первому впечатлению.

При прощании император сказал мне с любезностью, свойственной ему, когда он в духе: “Я очень доволен этим путешествием, совершенным с вами по Франции. Завтра мы долго поговорим”…» (Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1991. С. 71–72.)

А.А. Вырубовой стало вскоре известно, что 28 февраля 1916 г. произошел разговор премьер-министра Б.В. Штюрмера с Г.Е. Распутиным-Новым в покоях митрополита Питирима (А.И. Спиридович считал, что это была очередная интрига А.Н. Хвостова.) При встрече присутствовал С.П. Белецкий, от которого содержание беседы стало известно А.И. Спиридовичу. Глава правительства Штюрмер пытался уговорить Старца уехать на родину (в с. Покровское). Однако Григорий Распутин заявил Штюрмеру: «Убить меня хотите по дороге, как тогда. Всех моих друзей арестовать хотите. Не поеду. Папа, Мама приказали остаться – и я останусь, останусь». (Спиридович А.И. Великая война и Февральская революция. Воспоминания. Минск, 2004. С. 291.)