– Ну вот что, – произнес Тервиллигер. – Слушайте, что я решил. Я выплачу вам ваше жалованье, если вы дадите слово вернуться к себе в страну призраков, а о Банглтоп-Холле забыть навсегда. Трачу я на трехдолларовую обувь по пятнадцать центов на пару, расходится она как горячие пирожки, так что десять фунтов мне вполне по карману. По рукам?

– Они были мне должны за три месяца, когда отказали от места, – проговорило привидение.

– Ну хорошо, пусть будет тридцать фунтов.

– А проценты? Проценты добавьте: шесть процентов в год за двести тридцать лет.

– Ого! – присвистнул Тервиллигер. – Да вы хоть понимаете, сколько это денег?

– А то нет, – парировало привидение. – Ровно 63 609 609 фунтов, 6 шиллингов и 4 пенса. И покудова я их не получу, за порог ни шагу: буду бродить тут тенью.

– А скажите, – поинтересовался Тервиллигер, – там, по ту сторону, не случалось ли вам приятельствовать с одним континентальным призраком – Шейлоком из Италии?

– Шейлок? Сроду не слыхала такого имени. Небось он там за морем и обитает.

– Более чем вероятно, – согласился Тервиллигер. – По сравнению с вами он просто святой. Но вот что я вам скажу, миссис Фантом, или как вас там: не тешьте себя пустыми надеждами, таких деньжищ вам не видать, и в особенности от меня. С меня и вообще-то взятки гладки, я вам и фантома всех этих фунтов не должен.

– Оченно вам сочувствую, мистер Тервиллигер, – проговорило привидение. – Но я дала клятву и от нее не отступлюсь.

– Тогда почему бы вам не отправиться в Лондон и не прижать Банглтопов там?

– Не позволено. Мне надобно являться не куда-нибудь, а сюда, в этот дом. Вот я и делаю, чего могу: отнимаю у Банглтопов арендную плату. А иначе мне им никак не досадить.

– Я снял этот дом на пять лет, – взвыл Тервиллигер, – и оплатил аренду авансом.

– Ну так сами виноваты. Я-то тут при чем?

– Да я бы в жизни этого не затеял. Все ради рекламы, – тоскливо признался Тервиллигер. – Рост моих акций на родине, мой собственный престиж – все это стоит вложенных денег. Но покрывать вековую задолженность по жалованью – это уж дудки. Эдак из каждой канавы вылезет ненасытный призрак, и все потянут липкие лапы к моему добру. Обувная торговля, конечно, процветающая отрасль, но на всех бродячих духов моих доходов недостанет.

– Больно чванный вы взяли тон, Хэнкинсон Джей Тервиллигер, только меня этим не проймешь. Мне все одно, кто заплатит, а в заварушку вы сами влезли. Меня нечего виноватить. Я еще и научила вас, как из нее вылезти.

– Что ж, пожалуй, вы правы, – согласился Тервиллигер. – Нельзя осуждать вас за то, что вы не хотите нарушить клятву, тем более вы уже достаточно долго пребываете на том свете и хорошо представляете себе, каковы могут быть последствия. Однако я желал бы найти какой-нибудь иной выход из положения. Выплатив вам всю требуемую сумму, я потерял бы контроль над своей обувной компанией, а вы ведь понимаете, что это меня решительно не устраивает?

– Ну да, мистер Тервиллигер, еще бы.

– У меня есть план, – произнес Хэнкинсон после недолгого раздумья. – Почему бы вам не вернуться в мир духов и не предъявить там свои претензии к Банглтопам? От них ведь тоже, наверное, остались призраки?

– Остаться-то остались, – вздохнуло привидение. – Да только тамошний мир – что здешний. Здесь судомойку нипочем не подпустят к маркизе, и там то же самое: коли ты кухарка, тебе к барону путь заказан. Когда барон умер и попал на тот свет, я думала до него добраться, но не тут-то было. От его лакеев-призраков слышишь одно: барон занят, у барона важная беседа с духом Вильгельма Завоевателя или с тенью Соломона. Я-то знаю, вранье все это, только что же тут поделаешь?

– Подлый обман, – кивнул Тервиллигер. – Но я полагаю, будь на вашем месте привидение баронессы, Банглтоп так просто от него бы не отделался?

– Еще бы, да и барон Педдлингтон заодно. Он был личный секретарь барона. Сказал, у меня гонору через край.

– Хм. – Тервиллигер задумался. – А если бы я выхлопотал для вас сан призрачной герцогини? Согласитесь ли вы отказаться от своего призрачного ремесла и дать мне расписку, что получили сполна свое жалованье со всеми процентами? Месть сладка, знаете ли, и бывают случаи, когда она куда желанней, чем богатство.

– Соглашусь ли? – Привидение встало и посмотрело на часы. – Соглашусь ли? – повторило оно. – А то нет! Ежели я заявлюсь в призрачное общество как герцогиня, Банглтопов оттудова в два счета выкинут. Можете поставить на это свой годовой доход – не прогадаете.

– Что ж, рад убедиться в том, что вы призрак с характером. Если у призраков есть жилы, в ваших, уверен, течет горячая кровь.

– Благодарствую, – сухо отозвалось привидение. – Только неужто такое можно устроить?

– Предоставьте это мне. Заключим перемирие на две недели, а к концу этого срока вы вернетесь, и мы окончательно уладим дело. Только никого в наш план не посвящайте – никому ни слова. А главное, сохраняйте бодрость духа.

– Духа?

– Ну да, а что?

– Вас не поймешь, – улыбнулось привидение. – Вы про мою бодрость аль другого какого духа?

Тервиллигер рассмеялся. Недурная шутка – особенно для призрака, да к тому же призрака кухарки. Назначив время следующей встречи – через две недели в полночь, – собеседники обменялись рукопожатием и разошлись.

– Ну, Хэнкинсон, что там был за шум? – спросила миссис Тервиллигер, когда ее супруг снова забрался под одеяло. – Грабители?

– Нет-нет, – заверил Тервиллигер. – Всего лишь привидение – несчастная старая женщина.

– Привидение? – Миссис Тервиллигер затряслась от страха. – Здесь, в доме?

– Да, дорогая. Забрела к нам по ошибке, только и всего. Она обитает совсем не здесь, к нам явилась нечаянно, просто сбилась с пути. Увидела, что ошиблась адресом, попросила прощения и ушла.

– А как она была одета? – со вздохом облегчения полюбопытствовала миссис Тервиллигер.

Но президент Общества с ограниченной ответственностью «Трехдолларовая обувь Тервиллигера» не отозвался: он уже спал и видел сны.

3

Последующие две недели Тервиллигер был погружен в заботы, чем немало напугал свою жену и дочерей. Им почудилось, что в обувной корпорации назревают или уже назрели какие-то неприятности. От этого они лишились сна, в особенности старшая мисс Тервиллигер: она на недавнем балу целых четыре раза танцевала с молодым обедневшим графом и заподозрила, что он настроен весьма серьезно. Ариадна была встревожена, так как понимала, что при всей любви, какую, видимо, питал к ней граф, его доходы едва ли позволяют ему помышлять о браке: молодые могли бы остаться буквально без крыши над головой, поскольку графская крыша прохудилась, а ремонт стоит денег.

Но не мысли о бизнесе всецело занимали Джадсона Тервиллигера, отнимая у него ночной и дневной покой. Его ум трудился над самой сложной проблемой,