вылупился мордатый. – Сбрендил, что ли?

– Мне нужно пройти на объект, – терпеливо повторил Матвей. – Код, пароль, документы.

Заместитель Шмеля прямо-таки офонарел, пытаясь разглядеть наглеца, но мешал автомат в руках мнимого майора.

– Зачем тебе это? Ведь дальше приемной все равно не пройдешь. И обратно не выйдешь. Там охрана – «черные береты»…

– Код, пароль, документы.

Мордатый глянул на обмякшего телохранителя, и что-то в тоне майора его насторожило.

– Код – двойка, три семерки, пароль «Армада», а документы… – договорить он не успел, Матвей усыпил его касанием костяшки указательного пальца к я-мэн, точке на шее вблизи затылка. Огляделся – все спокойно. Незаметно обшарил карманы мордатого, нашел пропуск с двумя полосами – зеленой и золотой – на имя Рабитмана Романа Романовича, открыл «дипломат», присвистнул: целый арсенал, в том числе и тот самый «глушак» типа «удав», похожий на пистолет «волк». Куда это они собрались с таким запасом? Уж не на охоту ли? Впрочем, в данный момент это не имело значения.

Матвей пересел на место водителя, потеснив его, загнал машину за шеренгу кустов, а свой «бронеход» подогнал к воротам резиденции батальона «Щит», посигналил. К воротам вышел жующий чуингам ленивый прапор в таком же костюме, что и Матвей, только в черном берете. Рейнджер, не новичок, но оружие держит слишком картинно.

Матвей приспустил стекло, показал пропуск (вряд ли с трех метров можно увидеть фамилию владельца), сказал, растягивая слова:

– Открывай, «чернушка», умножь двойку на три семерки и пропусти армаду.

Прапорщик перекатил жвачку справа налево, кивнул напарнику, и тот включил мотор, раздвигающий двери.

Матвей проехал, но вдруг вспомнил, что не знает, как заехать на стоянку у штаба, остановился и вышел, небрежно кивнув на автомобиль:

– Запаркуй, «чернушка», пиво в бардачке. – Обалдевший страж только проводил его взглядом и покрутил пальцем у виска.

Вход в штаб охранялся отдельно – «черными беретами» и знакомыми мадам в форме спецназа. С автоматами за спиной, они мило болтали между собой (сленг портового грузчика пополам с арго выпускника воровской академии) и на пропуск незнакомого майора не обратили внимания, отметив лишь его золоченый блеск.

Матвей вразвалку шел мимо, свернул налево и попал в тупик с единственной дверью. На двери красовалась табличка с номером шесть.

Разговор охранников за спиной стих: Матвей понял, что допустил ошибку, не расспросив зама Шмеля, как пройти в кабинет командира. За дверью кто-то был, не один – двое: способностью ощущать присутствие человека и даже узнавать его мысли сквозь стены Матвей был наделен, но что делать, если дверь заперта на кодовый замок… На решение было не больше секунды. Матвей повернул ручку, и дверь открылась. Радоваться рано, подумал он.

Здесь располагалась хозчасть. Двое прапорщиков в обычной армейской форме оглянулись на скрип двери.

– Пардон, – спокойно сказал Матвей. – Рабитман не заходил?

– Только что уехал, – ответил один из прапоров ломающимся баском. – Минут десять назад, я из окна видел.

– Хряк его задери! – так же спокойно проговорил Матвей. – К кому же мне теперь? Шмель не уехал?

– У себя в «сотке», – сообщил словоохотливый малый.

Матвей кивнул и вышел, унося два умеренно заинтересованных взгляда. Держался он непринужденно, так что вряд ли эти двое поднимут шум.

Пройдя мимо часовых вправо по коридору, он поднялся на второй этаж, справедливо полагая, что кабинет шефа должен быть там, но уже на лестничной клетке его остановили одетые во все черное два здоровенных амбала и потребовали, во-первых, предъявить пропуск, во-вторых, объяснить цель визита и, в-третьих, сдать оружие.

– Ага, – сказал Матвей, включаясь в движение, – как только, так сразу.

Амбалы наморщили лбы, пытаясь понять шутку, но тут мягко упали, словно срезанная трава. Прием так и назывался «трава под серпом», и был он не заимствован, а создан и отрепетирован мастерами русбоя. С этого момента время для ганфайтера, которым стал Матвей Соболев, пошло медленнее.

Рванувшись в коридор мимо охранников, он вспомнил упражнения по рефлекс-подготовке вроде бега по трассе с замаскированными ловушками: подсекающими веревками и шестами, сетевыми капканами, арбалетами, падающими стенами, столбами и камнями. Здесь почти ничего этого не водилось, но трасса оставалась неразгаданной и опасной, как жерло готового к выстрелу орудия.

Туго засвистел в ушах ветер…

Слева по ходу верзила в черном со стаканом чая в руке – ван-ку по шее!

Справа совсем юный парнишка в пятнистом комбинезоне, с чубчиком, с румянцем во всю щеку, – рэн-сэн в гортань!

Дверь слева открылась, и из нее вывалился невообразимо толстый мужик, похожий на борца сумо (где я его видел?), – для него хватит и удара дверью в лоб.

«Комнаты с номерами двадцать четыре, двадцать два, двадцать – где же „сотка“? Или тот прапор из хозчасти имел в виду кое-что другое? А может быть, „сотка“, сотый номер, расположен на первом этаже? Тогда ты влип, ганфайтер. Но зачем тогда здесь еще один пост на входе, с проверкой и страховкой? Нет, ищи, парень, Шмель сидит где-то… ф-фу! Вот он!»

Матвей наконец увидел дверь с номером «сто» и влетел в комнату как снаряд, сея разрушения и провалы сознания. Не обошлось, конечно, без травм, но убивать – такого у Матвея и в мыслях не было. Эти парни в общем-то ни при чем по большому счету.

Секретарем, вернее, адъютантом у Шмеля была женщина, одетая в пятнистую безрукавку и шорты, кроме нее, в комнате находились еще двое охранников, и с ними пришлось драться насмерть – настоящие профессионалы, парни сразу вцепились в автоматы. К счастью, рефлекторная реакция Матвея, взведенная к тому же состоянием турийи в режим вспышечной активности, превосходила скорость движений этих горилл, и понадобилось всего четыре секунды, чтобы одного уложить щелчком голыша в точку лба между бровями, второго – ударом ноги с прыжка в висок. Адъютанта-девицу Матвей не тронул, но она сама вдруг, ничуть не смутившись внезапным прорывом незваного майора, метнула в него нож. Матвей едва успел отбить его в стиле тотоку хиеси