Завьялов оторвался от бумаг, грустно улыбнулся:

– Оптимисты вы, однако. Еще что-то делаете, к чему-то стремитесь, пусть даже к власти. А я вот давно ничего не хочу, живу по инерции и жду конца света. Устал.

– Как сказал Шопенгауэр, каждый принимает конец своего кругозора за конец света, – проворчал Боханов. – Тебе-то уж грех жаловаться на усталость, Дмитрий Васильевич, ты из нас самый молодой и самый энергичный. Темнишь ты что-то, а? Выкладывай, что знаешь.

– Вчера совершено нападение на базу батальона «Щит» в Очакове, – сказал Рыков. – Убит командир батальона, тяжело ранены пятеро охранников и адъютант. По-моему, это дело рук Графа, хотя нас он об этом не поставил в известность. Может, потребуем объяснений?

Завьялов покачал головой:

– Это эпизод, не больше, независимо от последствий. Нет, речь идет о глобальных вещах. Графу стали известны факты… тенденции… Даже не о взаимодействии – о слиянии трех могущественных структур: мафии, армии и госаппарата. И если это произойдет, сможет ли удержать свои позиции «Чистилище»? Мы с вами? Не станем же мы объявлять джихад всей системе безопасности страны?

Четверо молча глядели друг на друга…

Эти двое редко встречались на людях, даже если того требовали интересы организаций, которые они представляли. Круг людей, знавших об их отношениях, был исключительно узок и включал только телохранителей с той и другой стороны. Причины же, по которым требовалась сверхконспирация, знали только они сами – начальник Управления «Т» службы контрразведки генерал Ельшин и министр обороны генерал-полковник Галкин.

На этот раз они встретились в салоне спецмашины, принадлежащей контрразведке – помятой, неброской с виду «Волге» с тонированными стеклами. На самом деле «Волга» была оборудована как броневик, двигатель позволял ей развивать скорость в двести километров в час, а специальная аппаратура давала возможность прослушивать разговоры в салонах едущих рядом автомашин и в то же время защищала от попыток подобного прослушивания извне.

Министр обороны был не в духе и разговаривал сквозь зубы. Ельшин же привык себя сдерживать и, несмотря на плохое настроение, казался беззаботным и веселым.

– Как вам решение Совета Федерации увеличить депутатам оклады в два раза? – весело спросил он. – Общественность и без того как пороховая бочка, а эти кретины решили поджечь фитиль.

– Ближе к делу, – пробурчал Галкин, вытирая огромным платком потные шею и лоб. – И давайте кончать эти конспиративные посиделки в подобных местах. Уровень нашей работы позволяет решать дела в более комфортных условиях. А то прямо как партизаны.

Ельшин улыбнулся, хотя глаза оставались ледяными, хотел пошутить, но вздохнул и заговорил о другом:

– Вы правы, конечно, Николай Николаевич, но лучше, чтобы уважаемый премьер-министр не знал о нашем рандеву. Он не сторонник нашего альянса. К тому же возникли кое-какие осложнения…

– Поконкретнее.

– «Чистилище» зацепило Купол, что чревато последствиями. Если мы не уничтожим руководителей «Стопкрима», а точнее, их главного координатора, произойдет катастрофа. – Ельшин понял, что хотел сказать министр, и поднял руку, призывая к спокойствию. – Но ситуацию мы более или менее контролируем.

– Более или менее… Каким образом «Чистилище» вышло на Купол? На кого именно?

– Пока только на арсенал.

– На «Щит»?!

Начальник управления контрразведки кивнул.

– Убит Шмель… Вообще-то мне пока не ясен мотив нападения. Если бы «чистильщики» захотели уничтожить базу, они действовали бы иначе. Правда, база теперь все равно «засвечена», и нам придется перебрасывать оружие дальше, может быть, даже за рубеж. На Украину, например, там у меня хорошие связи. Но как бы то ни было, нужна ваша помощь.

Министр смачно сплюнул, мотнул головой:

– Профессионал, мать вашу!.. Как это произошло?

Ельшин рассказал, помолчал немного.

– И снова у моих спецов создалось впечатление, что против нас работает некий супермен, связанный с нечистой силой… или, наоборот, с чистой, не суть важно.

– Не тот ли ганфайтер, тайный перехватчик Дикого?

– Не знаю… пока. Может быть. Дикого вы заставили уйти, но, к сожалению, он не успокоился и начал задавать вслух вопросы, на которые не должен получить ответа.

– Так уберите его! – повысил голос Галкин. – Пусть ищет ответы в аду! И ганфайтера уберите, неужели нельзя просчитать его шаги? Ведь он стандартный профессионал, а значит, логически вычисляем.

– Работаем, – поморщился Ельшин. – Компьютерный анализ почти закончен, добавим данные по операциям и поймаем.

– Пустите по его следу этих ваших зомби.

– Зомби – не гении сыска, просто запрограммированные люди, не боящиеся смерти и владеющие всеми видами рукопашного боя. Они понадобятся, когда нужно будет его брать, а пока расчет на умы других. У меня есть пара профи его класса, элита боя, но мы не можем открывать им причину, по которой собираемся убрать этого человека.

– И не открывайте. Дайте задание найти и ликвидировать, в крайнем случае, взять живым и доставить на Лубянку.

– Чтобы его взяли в работу ребятки Панова? Это почти провал, Николай Николаевич. Прошу вас, не отвлекайтесь на такие пустяки, я в состоянии решить эту проблему сам. Давайте поднимемся на уровень выше. Меня сейчас волнуют два вопроса. Первый: деятельность «Чистилища», наступающего нам на пятки и имеющего первоклассную информацию. Кстати, откуда они ее берут? Ни одной утечки информации мы не обнаружили, и тем не менее «Стопкрим» знает о нас все! Что меня, естественно, пугает. Второй вопрос: психотронное оружие, прежде всего суггестор «удав», «глушак», и генератор боли. Если мы не реализуем его в ближайшую пару недель, «Чистилище» раструбит о нем по всему миру. А уважаемый Михаил Сергеевич вместо того, чтобы помочь со связями, делает какие-то странные телодвижения, попросту мешает.

– Вы о чем? – насторожился министр обороны.

– У меня есть сведения, что Краснорыжин беседовал о психотронном оружии с экспертами из Совета безопасности. Зачем? Что ему не ясно?

Галкин задумался на минуту, крепко помял шею ладонью, снова взялся за платок. Ельшин, бросив на него взгляд, включил кондиционер, но холодный тоник из бара не предложил.