Как и в случае с аль-Хорезми, стоит спросить: какое отношение аль-Фараби имел к Центральной Азии, кроме того, что он там родился? Как и с аль-Хорезми, ответ зависит от его образования и возраста, в котором он переехал в Багдад. Нехватка убедительных доказательств привела к утверждениям о том, что он был воспитан в городе на Тигре и там же получил образование. Но определенные факты опровергают это утверждение. Сам аль-Фараби писал, что учился вместе с несторианским христианским логиком и ученым Юханной ибн Хайланом[526]. Ибн Хайлан был из Мерва, он обучался там до 908 года, в это время аль-Фараби было более 30 лет – едва ли это тот возраст, когда начинаешь обучение с новым учителем. Очевидный вывод, разделяемый большинством ученых, состоит в том, что аль-Фараби начал свое обучение с ибн Хайланом в Мерве, а закончил вместе с ним же в Багдаде, возможно, после перерыва на несколько лет, проведенных в поездках[527]. Согласно таким расчетам, аль-Фараби провел четверть века в Центральной Азии, получил почти все образование там и там же начал профессиональную деятельность. Этим объясняется его знание согдийского языка, который, как мы видели, долгое время являлся языком межнационального общения в Центральной Азии, но был почти неизвестен в Багдаде.

Об этом свидетельствует и рождение аль-Фараби в городе возле крупного центра континентальной торговли. Фараб (сейчас Отрар) с населением 75 000 человек располагался на берегу древней реки Яксарт (сейчас Сырдарья) в Южном Казахстане[528]. Город стоял посреди солончака, около важной переправы, главенствующей над центральной частью караванного пути между Китаем и Европой[529]. Пройдя на запад от Фараба, человек попадал в аль-Хорезм, на востоке проходил через тюркскую столицу (город Баласагун), а затем попадал в Кашгар, на территории современного Китая. В годы жизни аль-Фараби Отрар по этническому составу являлся в основном согдийским, то есть иранским, но в последующие века его население стало преимущественно тюркским, чем объясняется более позднее предположение о том, что и аль-Фараби был тюрком.

Еще одна деталь касательно образования аль-Фараби достойна внимания. Некоторые писатели утверждают, что он изначально обучался в Бухаре, куда легко можно было попасть по главной дороге, ведущей на юг из Отрара. Это было бы логичным решением, поскольку Бухара на рубеже IX века являлась преуспевающей столицей персоязычной державы Саманидов и ее интеллектуальным центром. Она также была известна как место, где к шиитскому исламу, пока еще не являвшемуся официальной верой, относились спокойно и где он оказывал значительное влияние на культурную жизнь. Не может быть случайным совпадением то, что путешествия аль-Фараби привели его в Египет как раз тогда, когда он начал процветать под властью шиитов-исмаилитов Фатимидов, что его часто обвиняли в «прошиитских симпатиях» и что он провел свои последние годы в Дамаске, когда тот находился под управлением тех же Фатимидов[530].

Усердный, спокойный и скромный аль-Фараби был полной противоположностью динамичному, импульсивному и властному ар-Рази. Его стиль письма, отточенный знанием шести языков, точно подходил тому, кто предпочитал высказывать свои самые смелые идеи логично и без эмоций. Типичный файласуф, или приверженец фальсафы, он написал объемные трактаты сначала об Аристотеле, затем о Платоне и, наконец, о неоплатониках, мистически настроенных древних наследниках Платона[531]. В то время еще не пользовались ссылками, и аль-Фараби переписывал целиком или перефразировал целые разделы из источников[532]. Но при всем своем спокойном тоне и явном уважении к древним учителям аль-Фараби проработал античную классику и резюмировал ее, в результате чего один из ученых заявил, что он «порвал с Афинами»[533]. Было ли это так на самом деле, не ясно, но несомненно то, что аль-Фараби отказался в своих трудах от важных элементов господствующей в то время мусульманской мысли.

То, что аль-Фараби был правоверным мусульманином, не подлежит сомнению, но суннит может спросить – «Какого типа?». Его определение божества как «перводвигателя» идет прямиком от Аристотеля. От такого бога «эманирует» (происходит посредством истечения) вся Вселенная. «Эманация» – это термин неоплатоников, который некоторые исламские мыслители приписывали себе, таким образом избегая спора, касающегося создания. Там, где аль-Фараби прорывал границы мусульманской догмы, он делал это в целях защиты первенства разума. Он утверждал, что наивысшей добродетелью человечества является разум, который он ставил выше чувств и воображения (или интуиции). Бог всеведущ, но люди имеют свободу: действовать или не действовать, думать или не думать. Цель души – подняться над пределами, которые накладывают восприятие и воображение, и достичь своего совершенства в «разуме и дисциплинированном мышлении»[534].

В своем определении границ разума, человеческой свободы и ответственности за собственные действия аль-Фараби разошелся во мнении с тем, что религиозные ученые того времени считали основными мусульманскими доктринами о всемогуществе Всевышнего. В этих и других важных вопросах великий мыслитель был в опасной близости от яростно критикуемых мусульманским обществом мутазилитов.

А что же аль-Фараби думал об истинах откровения (сообщенных пророками)? В блестящем отрывке немецкий ученый Рихард Вальцер, современный исследователь аль-Фараби, отметил сдержанную смелость его ответа: