— Ни один индеец не захочет пойти на небеса белых людей, — добавила Намида. — Иначе он попадет в ад, а не в рай.

— Знаешь, циклоп, что я думаю, — сказал Пьер, глянув на Магнуса. — Эдем находится там, где ты сумеешь обрести его. Нас окружают сплошные райские кущи. — Он обвел широким жестом речную долину с болотистыми берегами, нежно серебрившимися в утреннем свете. — Но мы слепы, как слеп человек в кромешной темноте сокровищницы, наполненной самоцветами, которые он не способен разглядеть. Это проклятие белого человека. Испанцы плутали здесь в поисках Эльдорадо, хотя могли обрести счастье, вернувшись в Сеговию, к дружескому столу, теплому очагу и ласковым женушкам. Индейцы понимают твой парадиз лучше нас, поскольку им открыто утраченное нами понимание. Они знают, что любой камень, дерево или озеро оживлено духами незримого мира. Они говорят с ними во время духовных исканий. Деревья дают им плоды. Скалы приветствуют их поклонами. Звери говорят с ними. Но мы, белые пришельцы, бродим тут как слепцы, убиваем зверей, вырубаем деревья, заявляя, что ищем небесный рай, и не замечаем того, что он давно вокруг нас.

— Почему-то встретившиеся нам индейцы не показались мне ангельским воинством, — вяло пошутил я.

— Но разве наши спутницы не похожи на ангельских посланниц? По мне, так очень похожи. В каждом человеке добро смешано со злом, и они пребывают в постоянном противоборстве, причем повсюду, а не в каком-то тайном месте, до которого надо долго грести. Тебе нужен Эдем, Магнус? Так найди его здесь, на этом топком островке.

Норвежец упрямо тряхнул головой.

— Нет, Пьер, тебе не удастся убедить меня в том, что съеденный нами сырой осетр выловлен в райских водах. И именно наша слепота требует, чтобы мы, белые люди, совершили это паломничество. Мы слишком отдалились от древнего золотого века и во искупление грехов должны пройти тяжкий путь обновления. По-моему, на карте отмечено некое реальное место, своеобразное духовное Эльдорадо, в поисках которого мои предки пересекли океан.

— И там ты надеешься найти молоты, грозное оружие и вечную жизнь?

Вечная жизнь, навязчивая неизбывная мечта, хотя даже отпущенная нам короткая жизнь кажется мне чертовски сложной! Французы твердили о ней во время Египетской экспедиции. Тамплиеры, безусловно, сделали ее частью своих поисков. Алессандро Силано приблизился к разгадке ее тайны, но эти открытия исказили его черты. И всякий раз долговечность скрывалась в тумане, как конец радуги.

Я совсем не уверен, что мне хочется найти связь человека с небесами, но к чему сейчас рассуждать об этом. Все равно дорогу нам предопределила судьба.

Вояжер укоризненно глянул на Магнуса и повернулся ко мне.

— А ты что скажешь, Итан Гейдж? Каково твое Эльдорадо?

— Мне упорно твердили, — немного подумав, ответил я, — о славных минувших временах и давно утраченных тайных знаниях. Если мы узнаем, где наши корни, то, быть может, поймем, в какую сторону идти дальше.

— А какая польза в том, что мы найдем новую дорогу?

— Мы сможем решить, хотим ли следовать по ней.

Не обнаружив никаких вражеских следов, мы вновь отправились в путь, надеясь, что не нарвемся на засаду. Вскоре река сузилась, ее берега стали более каменистыми, и местами нам приходилось переносить каноэ по суше через мелкие пороги. Кроны цеплявшихся за скалы деревьев почти сходились над нашими головами, а попадавшиеся боковые притоки изобиловали построенными бобрами плотинами. Половину этих девственных земель, в сущности, покрывала вода. Я приметил годовалого оленя, но не рискнул убить его, опасаясь выдать наше продвижение грохотом выстрела. Настороженно поглядывая по сторонам, мы продолжили плавание на голодный желудок.

Ближе к вечеру сидевшая сзади Намида вдруг коснулась моего плеча.

— Они рядом, — прошептала она.

— Откуда ты узнала? — спросил я, удивленно всматриваясь в тихие берега.

— Птицы растревожены. Впереди на реке кто-то есть.

Наши индианки, как я давно заметил, видели и слышали то, что ускользало от нашего внимания.

Я тревожно глянул на деревья, боясь, что птицы могут выдать наше приближение.

— Надо уходить с главного русла, — сказал Пьер. — Вот, свернем в эту протоку! Там мы сможем спрятаться и разведать обстановку.

Мы повернули в узкую протоку, зеленый туннель, образованный сомкнувшимися древесными кронами. В лесу стояла гробовая тишина, мои нервы натянулись до предела, но ничего страшного не произошло. Пройдя четверть мили, мы наткнулись на бобровую плотину с тихой заводью. Посреди запруды бобры соорудили заграждение из прутьев и веток, скрепив его илом.

Нам пришлось перетаскивать каноэ через эту преграду.

— Ни один прутик не должен упасть с этой плотины, иначе индейцы сразу заметят наши следы, — предупредил вояжер. — Не вздумайте тронуть хоть листок или сломать ветку! Мы должны быть тихими, как ветер, и легкими, как бабочки!

Но, конечно, бобровое сооружение разлетелось под ногами Магнуса, точно хрупкий винный бокал. Он поскользнулся и, чертыхнувшись, свалился в грязную воду. В образовавшийся пролом тут же хлынул поток воды.

— Да уж, богатырская поступь, — вздохнул француз. — Давайте еще разведем костер, он тоже послужит сигнальным огнем, на тот случай если они не заметят этого пролома.

— Прости, я старался, — пробурчал норвежец.

— А может, нам лучше опять пройти вниз по течению? — спросил я.

Лягушечка отрицательно покачала головой и сказала что-то Намиде, которая кивнула подруге и повернулась к нам.

— Надо пройти по краю запруды и найти дальше хорошее укрытие, потом разрушить плотину и съесть бобра.

Лицо Пьера озарилось сияющей улыбкой.

— Ну конечно! Хвала неуклюжести! Мы воспользуемся бобровой запрудой и пройдем выше по течению, а потом разрушим плотину, чтобы остановить каноэ преследователей. Гейдж, отправляйся дальше с женщинами и найди укромное местечко для нашего каноэ. А мы с великаном потом разрушим остатки плотины и догоним вас.

— Мне казалось, что ее следует беречь, как хрустальный бокал.

— Мне тоже так казалось, пока я не вспомнил, что изрядно проголодался.

Проплыв около мили, мы с женщинами увидели травянистый берег, где, как мы понадеялись, преследователи не найдут нас, и затащили лодку в кусты. Там же мы залегли и сами в ожидании прихода наших спутников.

— Как мы узнаем, что индейцы не заметили наших следов?

— Узнаем, если останемся живы, — логично ответила Намида.

Уровень воды начал снижаться, очевидно, плотины больше не существовало. Приближался вечер, но мы не посмели развести костер. Окружающую тишину нарушало лишь кваканье лягушек. Я забылся тревожным сном, а на рассвете мы услышали шаги приближающихся мужчин, с трудом бредущих по чавкающей донной жиже бывшего широкого русла. Я взялся за винтовку.