– Папочка, прости меня, пожалуйста. – Ее лицо сложилось, как аккордеон, начиная со лба. По щекам потекли слезы.

– Ох, милая. – Я обнял ее. Сев на краешек больничной койки, я дал ей выплакаться в мое плечо. Я гладил ее синие волосы, пока бурные всхлипывания не стихли.

Она отстранилась от меня и села, вытерев нос тыльной стороной ладони. Я протянул коробку салфеток с тумбочки.

– О чем ты только думала? – спросил я, заправив ей за ухо непослушный локон.

– Не знаю. – Она опустила взгляд. – Дарси сказала, что это похоже на обычную травку.

– Да даже если травка, Элли. Это на тебя непохоже, – говорил я, вытащив голубую прядь из-за ее плеча, словно в подтверждение своих слов.

Она отстранилась, в глазах вспыхнул гнев.

– Ты не знаешь, какая я.

Я опустил руку. Посмотрел на нее. Дал ее словам повиснуть в воздухе.

– Ты права. Я не знаю, какая ты. Уже нет. Но Элли, я пытаюсь. Я действительно хочу это узнать.

– И как же? Читая всякие идиотские книжки? – язвила она.

– Да, читая всякие книги. – Я изо всех сил старался сохранять спокойствие в голосе. – Читая твой дневник. Особого выбора у меня не было, не так ли? Ты со мной даже не говорила.

– Интересно, с чего это вдруг. – Она закатила глаза и скрестила руки на груди.

– Элли, я знаю, что я сказал, это ужасно, но мне очень жаль. Я уже сто раз извинился. Знаешь, иногда люди говорят то, что на самом деле не имеют в виду. Бывает. Люди ошибаются. Я ошибся.

– Ты думаешь, что это из-за того, что ты сказал?

– Ну да. – Я выпрямился. – Разве нет?

Она фыркнула.

– Боже. Мама права. Ты и в самом деле не понимаешь ничего в чувствах.

Я пытался не обращать внимания на этот выпад и ждал, когда она продолжит. Но она молчала. Просто отвернулась к окну, будто бы уличный фонарь – какое-то удивительное чудо света, которое она никогда прежде не видела.

– Ты еще что-то…

– Ты меня бросил! – вскричала она, от чего я подпрыгнул. – Бросил! Ты говорил, когда вы с мамой разводились, что всегда будешь рядом. Просто не в том же доме. Но тебя не было!

Я сразу же вспомнил Джубили. Ее сложившееся тело, поникшие плечи, то, как она сидела на пассажирском сиденье моей машины, говоря о предательстве матери. Так вот как себя чувствовала Элли все это время? Эта мысль встревожила меня.

– И ты взял с собой его!

– Айжу?

– Разве не этого ты всегда хотел? Сына. Кого-то не столь проблемного и эмоционального. Ребенка, которого просто понять. Ты забрал его, а потом уехал вообще. Чтобы наслаждаться легкой жизнью без меня.

Мои глаза округлялись все больше и больше, с каждой следующей фразой, что вырывалась из ее рта. Я даже и не знал, с чего начать, когда наступил мой черед говорить.

– Айжа отнюдь не беспроблемный и неэмоциональный. И думаю, что ему со мной повезло еще меньше, чем тебе, если тебе от этого станет легче. А работа, из-за которой я переехал? Это всего лишь временный контракт. На полгода. Разве твоя мама тебе об этом не сказала?

– Да. Но все так говорят, а потом оказывается, что ты хорошо справляешься, и тебя просят остаться.

– С чего ты так решила?

– Так Дарси говорит. Ее отец уехал отсюда на работу «по временному, годовому контракту».

Она выделила слово «временному» в кавычки, изобразив их жестом, и меня поразило, насколько по-взрослому это выглядело. Интересно, этому ее тоже Дарси научила?

– И вот уже два года, как он даже не собирается возвращаться.

«Только бы это оказалось временно», – подумал я, но вовремя прикусил язык.

– Ну, это точно временно. Я замещаю коллегу, пока она в декрете, и она скоро вернется. Это переходный период. Кроме того, даже если бы меня попросили остаться, я бы никогда этого не сделал. Я никогда бы тебя не бросил. Ни за что.

Она шмыгнула носом.

– Даже если бы тебе предложили стать партнером?

Я посмотрел в ее грустные глаза. Сережка-гвоздик в носу поблескивала при флуоресцентном свете. И с полной уверенностью я ответил:

– Даже если бы мне предложили стать партнером.

Она коротко кивнула и уставилась на свои руки. Я не знал, куда идти сейчас. Я не знал, поверила ли она мне. Я не был уверен, что смогу исправить все то, что так безрассудно натворил. Но я точно знал, что перееду обратно так быстро, как получится. И что я никогда больше ее не оставлю. И вот тогда, уже второй раз в этой больничной палате, я подумал о Джубили.

Я добрался до дома около трех ночи, до смерти уставший, хотя я и смог подремать, сидя в кресле днем. В доме было темно, но, слава богу, теплее, чем когда я уходил. Идя по коридору, я заглянул в комнату Айжи, он спокойно спал на кровати. Я пошел дальше, старые половые доски скрипели под ногами. Пока шел, расстегивал рубашку. До меня донесся резкий запах, напоминая о том, что я почти сорок восемь часов не был в душе, но сейчас у меня не было сил что-то с этим поделать.

Я подошел к изножью своей кровати и встал там. Джубили, как и Айжа, сладко спала под одеялом. Меня к ней тянуло, будто мы играли в перетягивание каната. И мне так хотелось ей поддаться. Забраться в кровать рядом с ней, вытянуться около нее, почувствовать жар ее кожи, биение ее сердца. Интересно, она тоже об этом думала?

И вдруг меня переполнило желание это выяснить. Узнать, одинок ли я в своих чаяниях, подобно маяку в пустом море.

– Джубили, – шепнул я. Все вены напряглись в ожидании ее ответа. Она не пошевелилась. Я попробовал еще раз. – Джубили.

Я смотрел на нее в темноте, мог различить только лицо в изгибе моей подушки. Я подошел к другой стороне кровати, раздумывая. В теории, два человека могли спать на одной постели такого размера и ни разу не коснуться друг друга за ночь. Уж я-то знаю – мы со Стефани успешно избегали друг друга в такой вот кровати несколько месяцев.

Но сама мысль о Джубили на расстоянии вытянутой руки, волны ее волос касаются меня, как океан омывает берег. Я взял запасную подушку, плед и растянулся на ковре у кровати, вслушиваясь в ее дыхание и ожидая, когда же придет сон. Но его пришлось ждать очень и очень долго.

На следующее утро я встал до того, как все проснулись, и побежал в магазинчик на углу за кофе и пончиками. Когда я вернулся, Джубили на кухне наливала в стакан воду из крана.

– Привет. – Я поставил кулек на стол.

На ней была одна из моих белых маек и тренировочные штаны. Даже с резинкой, подвернутой три или четыре раза, они все равно с нее сваливались.

– Привет, – ответила она и выпила воду.

– Эм, мне придется вернуться в больницу. Помочь Элли выписаться и добраться до дома. А потом мы можем ехать. Так пойдет?