Уже на закате Бекки присела возле окна, глядя на море. Начинался шторм, ветер усиливался, взбивая на волнах белую пену.

Куда же направился Джек? Она даже думать не хотела о том, что он сейчас бредет где-то совсем один. Впрочем, Бекки напоминала себе, что Джек — сильный мужчина, повидавший куда более сильные штормы, чем нынешний. Он вполне способен позаботиться о себе сам. Правда, лихорадка и ранение его ослабили, но он ведь не стал инвалидом. Он силен, у него от рождения крепкий организм, так что зимний шторм ему вполне по плечу. По плечу…

Бекки старалась не представлять себе, как он будет надевать плащ на это самое раненое плечо, как станет натягивать перчатку на больную руку. Она гнала от себя мысль о том, что он просто не сможет дойти до Камелфорда.

Достав письмо из кармана, она перечитала его, осмысливая каждое слово.

В нем не было притворства. Он не лгал ей с того момента, как пришел в Сивуд. Еще до того как отправиться в Корнуолл, он пошел к Тому Уортингему и объявил ему, что игра окончена. Раскаяние Джека было почти осязаемо. Он и не думал обвинять Бекки за то, что она его чуть не убила, — он считал это вполне заслуженным наказанием за свой проступок.

И несмотря на то что смысла говорить ей о любви больше не было — ведь воспользоваться ее деньгами он уже не успел, — Джек повторял в своем письме, что любит ее.

А это выражение безнадежного разочарования на его лице, когда она ему сказала, что уже четырнадцатое… Он знал уже тогда, что обречен, что вскоре его станут разыскивать, и все же не сказал ни слова, не попросил у нее ни пенни, даже не обратился за помощью. А уходя, не взял ни одной вещи, которая бы ему не принадлежала.

Возможно, когда-то он и вел себя бесчестно и эгоистично. Возможно, когда-то и пытался обмануть и соблазнить ее. Но все изменилось.

Он оставался в ее доме еще несколько дней после того, как спал жар, но только теперь Бекки поняла, что все эти дни он готовил себя к неминуемому расставанию. Последние сутки он ел с отменным аппетитом и неустанно упражнялся, активно передвигаясь по дому. Нельзя было сказать, чтобы он не обращал внимания на Бекки, но и не вовлекал в многозначительные разговоры. Все это время Джек держался вежливо и слегка отстраненно.

Бекки надеялась, что ему удастся скрыться. Надеялась, что он успеет уехать подальше. Она молилась, чтобы он был в безопасности, в таком месте, где тень прошлого не сможет омрачить его настоящее. Здесь же, в Англии, ему никогда вполне не избавиться от этой угрозы, даже если никто никогда не узнает правду о том, что произошло между ним и маркизом Хардауном. С Англией у него связано слишком много ужасных, разрывающих сердце воспоминаний.

Но она будет скучать по нему. Господи, да она уже по нему скучает.

Пальцы разжались, письмо выпорхнуло из руки на пол.

Крепко зажмурившись, Бекки прижалась ладонями и щекой к холодному стеклу окна.

Последние две недели она защищала свое сердце щитом из гордости и гнева. Но теперь он рассыпался прямо на глазах.

Она любила Джека и не хотела оставаться без него. Она поверила каждому написанному слову. У него ведь и правда больше не было причин ей лгать. Теперь уже не было.

Он успел доказать свое благородство. Это правда: он совершил ужасную ошибку, — но ведь раскаялся. И он страдал. Стремился выжить, потому что Бекки его об этом попросила. А потом, понимая, что его могут искать как преступника, скрылся ради ее же безопасности и спокойствия; оставаясь верным своему обещанию выжить.

На другое утро она сидела в кухне с мистером и миссис Дженнингс и уныло смотрела в свою тарелку с овсянкой. Холодный ком у нее внутри плохо смешивался с завтраком, и потому Бекки отодвинула тарелку.

— Ну же, миледи, — озабоченно успокаивала ее миссис Дженнингс, и морщинки на ее лице углублялись. — Вам нужно беречь и подкреплять свои силы.

Со вздохом Бекки подвинула тарелку к себе и взяла еще одну ложку молочной каши. Как раз в тот миг, когда она пыталась проглотить ее, в дверь громко постучали.

Джек!

Бекки положила ладони на стол и склонилась немного вперед, стараясь успокоить внезапно забившееся сердце.

Нет! Нет, это не может быть Джек. Он не станет возвращаться. Это, должно быть, кто-то другой. Внутри у нее все сжалось. Бекки в тревоге смотрела на миссис Дженнингс. В свою очередь, миссис Дженнингс взирала на супруга, который уже шаркал туфлями к дверям, чтобы посмотреть, кто там.

Бекки сидела, будто окаменев, прислушиваясь к тихому разговору в прихожей. Потом резко вскочила с места: «Гарретт!» Она выпорхнула в холл и попала прямиком в объятия брата. Гарретт быстро и крепко обнял ее, потом осторожно отстранил от себя, и Бекки увидела, что он совершенно вымок под дождем, а теперь намочил и ее платье. Еще ночью началась настоящая буря, а к утру дождь полил буквально стеной.

Глядя в сторону лестницы, он слегка встряхнул сестру:

— Где он, Ребекка?

Рядом с Гарреттом возник Тристан.

— Мистер Фултон… — сказал он, замялся, но потом продолжил, снимая перчатки и беря Бекки за руку: — Дорогая, Фултона обвинили в убийстве пэра.

— Вы… уже знаете? — выдохнула она.

Тристан коротко кивнул, но в его темных глазах читалось сочувствие.

— К нам приезжал лорд-мэр Лондона. Пятнадцатого декабря властям были представлены доказательства — неопровержимые свидетельства вины Фултона, включая письменные заявления и двух живых свидетелей.

Бекки хватила воздух ртом. Джек был прав — Том Уортингем действительно не стал тратить время и быстро привел в исполнение свои угрозы.

— А Сэм?

Тристан с недоумением поглядел на Бекки:

— Разве Сэм не с тобой?

Этот его вопрос лишь подтвердил то, что она и так все знала. Сэм, конечно же, не успел в Лондон и к тому же разминулся с Тристаном и Гарреттом, так что ни один из них пока не знал о миссии Сэма. Наверняка к этому моменту слуга уже добрался до дома и привез утративший смысл приказ выписать Уортингему вексель на восемнадцать тысяч фунтов.

— Нет. Он уже в Лондоне. Я отправила его домой. — Бекки тряхнула головой, стараясь преодолеть дрожание губ. — А вы почему здесь оказались?

— Кейт получила от тебя письмо и отозвала меня в Лондон, — вступил в разговор Гарретт. — Я в тот момент ехал в Йоркшир, надеясь отыскать тебя там. Я успел домой на несколько дней раньше, чем к нам явился мэр города.

— Мы все знали, что Фултон отправился искать тебя в Корнуолле и наверняка к этому времени должен был добраться до места, но от вас обоих не было ни слуху ни духу, — добавил Тристан. — Мы направили полицию по ложному следу. Сказали, что ты могла отправиться в Йоркшир. Но смею предположить, что уже очень скоро они догадаются об истине.

— И явятся сюда.

— Да, — подтвердил Тристан. — Они могут прибыть в Сивуд со дня на день.