Глава 19

Ранним утром я услышала разъяренный голос Харриса. Теплое утреннее солнце ласкало, медленно проникая в комнату. Звуки природы, пение птиц, шум волн дарил спокойствие. Первый вдох и я чувствую свежесть морского бриза. Нос щиплет от морского воздуха, принудив расплыться в лёгкой расслабленной улыбке.

— Пусть идет в черту, если не понимает моего культурного отказа, — громкий голос Харриса заставил поморщиться, он разрушал мою идиллию с природой. Я почесала глаза, вставая босыми ногами на прохладный деревянный пол. Умыв лицо и почистив зубы, я открыла дверь в главную комнату дома. Харрис стоял ко мне спиной, чёрная рубашка облегала крылья, а сам он в гневе сжимал столешницу до белых костяшек.

— Харрис? — неловко спросила я, заставив его мышцы сжаться, а плечи заметно дернуться. Я видела его гнев, сама выводила его, но то, что он прятал от меня сейчас, не сравнится ни с чем. Он пытался контролировать свое дыхание, его пальцы были крепко сжаты вокруг столешницы, а мышцы рук напряжены. Харрис обернулся и на секунду, на маленькую секунду я увидела растерянность в его голубых глазах. Он бегло осматривал мятую футболку, свисающую с моего бледного тела и распущенные по плечам медовые волосы. Я выглядела нелепо, но он видел в этом красоту, ведь то, как пристально он смотрел на меня… Разглядывал, любовался.

— Нам нужно ехать, — так же быстро Харрис вернулся в прежнего себя. Его вечный холод словно пощечина оскорблял чувства, появившиеся после нашего поцелуя. После нашего времени вместе. После постыдного момента за барной стойкой.

— Уже? — разочарованно переспросила я. Мне не хотелось покидать уютный домик, не хотелось терять атмосферу отдыха и нормального общения с Харрисом.

— А завтрак? — я осмотрела стол. Харрис скрестил руки на груди и, казалось бы, злость в его теле прошла, но я достаточно его изучила. Его пальца подрагивали, а мышцы ни на секунду не расслаблялись.

— Я слишком тебя разбаловал, Тереза, — с усмешкой на лице он оттолкнулся от столешницы и поставил на стол тарелку с яичницей, тостом и беконом. Я осмотрела завтрак и на носочках заглянула за спину Харриса. Апельсиновый сок. Я никогда не начинаю утро без сока. Как привычка, выработалась ещё с детства. Вкус цитруса вместо кофе с утра поднимал моё настроение и снабжал нужными витаминами.

— У Марии аллергия на цитрусы. Я ничего не нашел, а до магазина пол часа езды, — ответил Харрис на мой немой вопрос, и я приоткрыла рот, чтобы возразить. Он знал меня. Как и я его. За этот месяц мы оба молча сближались, наблюдая друг за другом на расстоянии.

— Ты расскажешь мне, что случилось? — я села за стол и проткнула воздушную яичницу вилкой, цепляя вместе с овощами. Красный сладкий перец издал жалобный хруст у меня во рту.

— На территорию Виттилето напали, когда мы уехали. Была перестрелка, — размеренным голосом он впитывал ужасную информацию в мою голову, смотря на море через открытое окно. Внутри меня сжалась грудная клетка.

— Есть пострадавшие?

— Есть и погибшие. Эйвону прострелили правый бок, — Харрис говорил с такой отстраненностью, будто разговаривал о утренних новостях про голливудских звезд. Вилка выскользнула с руки и неприятно упала на твердую поверхность стола.

— Он-он?

— Он жив, в больнице. Поторопись, Тереза, — с этими словами Харрис скрылся в комнате, оставив меня с пустой грудью. Перестрелка в поместье. Он говорил так чуждо, словно это было типичной ситуацией для жизни Харриса. Я слышала о перестрелках только в кино и изредка о них говорили по новостям. А вчера пострадал мой друг, если Эйвона можно было так назвать.

Следующий кусок не лез в горло, поэтому я переоделась в легкую одежду, которую достал мне Харрис. Я чувствовала себя неуютно рядом с его холодом после вчерашней ночи. Хотя и понимала, что пострадал его лучший друг и ему нужно было подумать.

Мой низ до сих пор приятно тянул от воспоминаний, которые появляются, попади рука Харриса в поле моего зрения.

Домик на берегу бухты скрылся в зеркале заднего вида, и я прикрыла глаза, растрепав еще мокрые после душа волосы. Было странно наблюдать за людьми и Италией, когда столько времени провела взаперти. Я до сих пор до конца не понимала, было ли защитой то, что Харрис держал меня в своем доме? Отец знал об этом. Он уверял всех близких, что я в безопасности и наврал про Лондон. Но для чего? Скрывал ли Харрис правду? Он казался мне не таким уж и плохим человеком, вспоминая про группировку Веритас, спасающих людей. Человек, который не умеет сполна чувствовать сострадание, совесть, жалость к людям, спасает их от жестокого несправедливого отношения.

Мы подъехали к больнице и оба рывком вышли из машины, подходя к белому большому зданию. Запах лекарств ударил в чувствительные стенки носа и к нам тут же подбежала молодая девушка в белом халате. Ее светлые убранные волосы под медицинской шапкой растрепались, а глаза бегло осматривали угрожающий вид Харриса. Конечно, я бы тоже испугалась его широкой спины под черной рубашкой. Без пиджака его тело выглядело слишком масштабно.

— Мистер Райт, на мистера Конте было совершенно покушение, — она говорила на чистом итальянском, а я делала вид, что впервые слышу их язык. Покушение? Второй раз?

— Его поймали?

— Нет, сэр. Свидетельница, моя помощница, уверяет, что мужчина был во всем черном. Он пытался ввести мистеру Конте внутривенную инъекцию, — последние слова я разобрала плохо, но по смыслу поняла, что Эйвона пытались убить. Я сильно вздохнула, сглатывая ком.

— Что случилось после?

— Он ударил мою помощницу по голове, но не так сильно. Жаннин вскоре пришла в себя. Сейчас она с полицией, — Харрис кивнул обеспокоенной медсестре и постучал пальцем по предплечью. Я знала, что в его голове работают стальные механизмы анализа. Но то, как холодно он относился к Эйвону, не могло меня не удивлять.

— Тебе совершенно плевать на своего друга? — спросила я. Харрис не посмотрел на меня.

— Почему?

— Проведай его. Эйвона чуть не убили, Харрис! — меня поражала степень его безразличия.

— Он жив и в порядке, Тереза. Не выноси мне мозг тем, что я делаю