Но деньги пустяк. А вот русские земли, которыми Дмитрий обязался наделить и своего тестя, и свою жену, иное. Увы, но я о них мало что знал. Дмитрий о них не говорил, а Ян Бучинский, придя в себя, тайник покойного государя после некоторого колебания мне выдал, но в нем оказались вовсе не те документы, которые я рассчитывал заполучить. Ни переписки с папой римским, ни брачного контракта, ни обязательства перед Сигизмундом я в нем не нашел. Получалось, Ян либо промолчал о втором тайнике, либо вовсе о нем не знал, либо покойный государь предусмотрительно уничтожил компромат на себя. Посему и сведения у меня были самые приблизительные — те, что успел наболтать панне Ядвиге из «Золотого колеса» краковский епископ и кардинал Бернард Мациевский.

Верить его словам резон был — все-таки двоюродный брат Мнишка. Одна беда — сами слова расплывчатые и туманные. Какое-то загадочное приглашение Ядвиге переехать вместе с ним в его новую епархию, которая включит в себя территорию, равную трем Польшам, то есть все земли Пскова и Великого Новгорода. Мол, скоро Марина Юрьевна станет там полновластной хозяйкой, имея полное право как раздавать волости из своих владений, так и продавать их, но главное, беспрепятственно строить католические церкви и монастыри, основывать латинские школы, содержать при своем дворе ксендзов и отправлять свое богослужение.

Что касается земель, обещанных папаше яснейшей, все еще туманнее. Вроде бы Новгород-Северский и половина смоленских земель. И все? Или что-то еще? Впрочем, даже к точным знаниям необходимо документальное подтверждение — сам брачный контракт. Имея его в своих руках, я бы в считаные дни выставил пана Мнишка вместе с любимой доченькой за пределы Руси. Разумеется, после того как окончательно бы выяснилось, что беременность Марины Юрьевны — блеф. И никого бы не смутило, что она — венчанная царица. Покушение на православие — тот козырный туз, который побил бы любые ее ухищрения.

Словом, в шок я не впал, но выразил сомнения. Ясновельможный пан поклялся, что именно такая сумма указана в контракте.

— Ну если указана… — Я развел руками и твердо заверил его: — Считаю, что все деньги, которые Дмитрий Иоаннович на самом деле должен и не успел вернуть, надлежит отдать. А своим родственникам тем паче, и в первую очередь. На том и стоять буду…

— И сколько государь тебе недодал? — вежливо осведомился я на следующий день, когда он поднял вопрос о деньгах, и делая вид, что разговора накануне у нас с ним не было.

Мнишек приосанился и важно заявил:

— Указано в брачном контракте, что Дмитрий Иоаннович обязуется до свадьбы выплатить мне некую сумму. Часть ее мне привезли, но вместо миллиона злотых я получил лишь триста тысяч.

Все присутствующие словно по команде повернули головы в мою сторону.

— Надо платить, — кивнул я — и не лукавил.

Да-да, чего там мелочиться. Жалко, конечно, денег, но с учетом выплаченного оставшаяся сумма, особенно в пересчете на рубли, выглядела не столь огромной. Подумаешь, двести тридцать тысяч. Много, но для Руси не смертельно. Зато можно будет припереть ясновельможного к стенке и содрать с него обязательство немедленно покинуть Русь вместе с любимой доченькой.

Пан Мнишек с благодарностью посмотрел на меня и принялся торопливо объяснять, что в Речи Посполитой существует правило: жених, не выплативший указанную в контракте сумму, обязан оставить в залог треть своего имения. И даже после его смерти жена продолжает владеть им, пока наследники мужа не передадут ей все сполна.

Изложив это, он вновь выжидающе уставился на меня. И остальные тоже. Нет, ей-богу, если они и дальше станут на меня так старательно пялиться, скоро дырку протрут. А мне на кого глядеть? Не на кого? Ну тогда… Я вздохнул, окончательно распрощавшись со своей ролью Штирлица (теперь уж точно), и сочувственно заметил:

— Остается только скорбеть, что у твоей дочери, ясновельможный пан, жених оказался из иной страны, в которой другие порядки. Да и треть имения в данном случае означает треть Руси — не многовато ли? Хотя, если есть желание, принимай и владей, коль ты такой смелый, но помни: защита владельца в контракте, как я понимаю, не предусмотрена.

— Я мог бы назначить управляющих, — возликовал Мнишек. — А куда их послать?

— Куда? — Я почесал в затылке. — Ну-у, сдается, земли от Оби до Енисея потянут на треть Руси. Но без хозяина, пусть и временного, управляющих отправлять негоже, а потому тебе вместе с Мариной Юрьевной, как владелицей, обязательно придется поехать с ними, дабы лично вступить во временное владение.

Мстиславский охнул, Романов крякнул, а Нагой вообще, не сдержавшись, захохотал. Ох не зря его Дмитрий поставил на Конюшенный приказ — и впрямь ржет как лошадь.

Мнишек навряд ли знал, где находится Обь и Енисей. Сомневаюсь, что он и названия-то такие слышал, но, судя по бурной реакции присутствующих, все понял. Лицо мгновенно раскраснелось от злости, глаза свирепо буравили мою грудь, усы яростно встопорщились. Однако я не собирался закрывать тему с землями. Мне же нужно знать точно, что обещал ему и Марине Дмитрий, а потому я продолжил, вновь давая ему надежду:

— Иное дело, пан Мнишек, если в брачном контракте указаны конкретные владения, перечислены города. Тогда…

— Так они и указаны! — перебивая меня, радостно завопил ясновельможный. — А касаемо трети Руси, то я и сам понимаю, что оно слишком.

Тут он вновь, по своему обыкновению, принялся долго разглагольствовать о чрезмерной жадности, коя сгубила не одного молодца, обильно цитируя Ветхий Завет, а затем скромно изложил свое согласие удовольствоваться новгород-северскими землями и половиной смоленских. Мол, именно их Дмитрий обещал передать пану Мнишку в вечное и потомственное владение, о чем имеется соответствующая запись.

Та-ак, значит, мои данные точные. Жаль, но о Марине ни слова, равно как и о Пскове с Новгородом Великим, а также о ее безграничных правах в них. Что ж, зайдем с иной стороны.

— Если указаны, то и говорить не о чем, — развел руками я. — Само собой, надо платить. — Остальные недовольно загудели, но я остался непреклонен и протянул руку к Мнишку. — Давай контракт-то, ясновельможный пан, а то народ, сам видишь, волнуется.

— Он остался в Самборе, но я даю слово благородного шляхтича, что ни в чем не солгал, — выпалил Мнишек, гордо выпятив грудь и выставив вперед ногу, словно бойцовский петух.

Мне не вовремя вспомнился старый анекдот. «Мы джентльмены и карты не проверяем. И тут мне удача как поперла…» Я закашлялся, пряча улыбку. Нельзя, никак нельзя острить по поводу его благородства. Одно дело — выйти из доверия, совсем другое — нажить в его лице непримиримого врага, коих у меня и без того чуть ли не треть Думы, если считать братьев Романовых и всех, кто входит в их клан.

— Ну-у коль слово, чего ж не поверить, — успокоил я его. — Но что нам отвечать, если бояре поинтересуются, видели ли мы сей контракт? Не-эт, дорогой Юрий Николаевич. Давай-ка покажи нам его, а тогда сядем и станем думать, где взять деньги для выплат.