— Господь, помоги ему, — проговорила стоявшая рядом Беатриса, и Аксель понял, что всё это время она наблюдала за поединком. Когда он снова посмотрел вниз, Гавейн уже встал на землю вторым коленом. А потом высокая фигура рыцаря медленно, коленями в сторону, рухнула на чёрную траву. Заметавшись, точно спящий, ищущий удобное положение, Гавейн поднял лицо к небу и успокоился, хотя ноги его так и остались неловко подвёрнутыми. Когда Вистан, осторожно ступая, приблизился, старый рыцарь что-то сказал ему, но Аксель был слишком далеко, чтобы расслышать слова. Воин стоял над поверженным соперником, позабыв про меч, и с острия на землю падали чёрные капли.

Беатриса прижалась к мужу.

— Пусть он и был защитником драконихи, но мы видели от него только добро. Кто знает, Аксель, что с нами сталось бы без него, и мне жаль видеть его павшим.

Аксель прижал Беатрису к себе. Отпустив её, он спустился чуть ниже, откуда ему было лучше видно распростёртое на земле тело Гавейна. Вистан оказался прав: кровь дотекала только до бугра у обрыва и собиралась там в лужицу, без риска перелиться за край. Это зрелище вызвало у Акселя приступ тоски и чувство — хотя оно и было отдалённым и смутным, — что тлевший в его душе великий гнев наконец-то угас.

— Браво, сэр, — поздравил Аксель воина. — Больше ничто не стоит между вами и драконом.

Вистан, который всё это время безотрывно смотрел на павшего рыцаря, медленно, чуть пошатываясь, подошёл к подножию насыпи и посмотрел вверх, как будто во сне.

— Я давным-давно научился не бояться смерти на поле боя. И всё же во время поединка мне показалось, что я слышу у себя за спиной её тихую поступь. Возраст возрастом, но он почти меня одолел.

Заметив наконец зажатый в руке меч, воин сделал движение, словно собираясь воткнуть его в подножие насыпи. Но в последнюю секунду, когда клинок уже почти вонзился в землю, остановился и, выпрямявшись, сказал: «Не рано ли вытирать меч? Почему бы крови рыцаря не смешаться с кровью драконихи?»

Вистан поднялся по насыпи, всё ещё пошатываясь как пьяный. Задев по пути Акселя с Беатрисой, он перегнулся через камни и устремил взгляд в яму, и при каждом вздохе плечи у него ходили ходуном.

— Мастер Вистан, — кротко проговорила Беатриса. — Нам не терпится увидеть, как вы убьёте Квериг. Но потом вы похороните бедного рыцаря? Мой муж устал, и ему нужно беречь силы на остаток пути.

— Он был роднёй ненавистному Артуру, — повернувшись к ней, ответил Вистан, — но я не оставлю его воронам. Не сомневайтесь, госпожа, я о нём позабочусь, может быть, положу его в эту самую яму, рядом с тварью, которую он так долго охранял.

— Тогда поторопитесь и покончите с этим. Хоть дракониха и слаба, мы не успокоимся, пока не убедимся в её смерти.

Но Вистан явно пропустил её слова мимо ушей, потому что его рассеянный взгляд устремился к Акселю.

— Вам нехорошо, сэр? — в конце концов спросил тот.

— Мастер Аксель, мы можем больше не свидеться. Поэтому позвольте спросить вас в последний раз. Не вы ли тот благородный бритт из моего детства, который когда-то мудрым князем разъезжал по нашей деревне, сея в нас помыслы о том, как уберечь от войны стариков и детей? Если вы это помните, прошу вас, доверьтесь мне, прежде чем мы расстанемся.

— Если я и был тем человеком, то сегодня он видится мне только сквозь пелену дыхания этой твари, и он кажется глупцом и мечтателем, но он хотел лишь добра и страдал оттого, что торжественные клятвы были попраны жестоким кровопролитием. То соглашение в саксонских поселениях устанавливал не он один, но, если моё лицо кажется вам знакомым, к чему считать, что это был кто-то другой?

— Я подумал об этом, когда мы встретились, но не был уверен. Благодарю вас за откровенность.

— Тогда позвольте мне тоже быть откровенным, потому что это гнетёт меня с нашей вчерашней встречи, а если совсем честно, может, и намного дольше. Тот человек, которого вы запомнили, мастер Вистан. Это один из тех, кому вы мечтаете отомстить?

— О чём это ты, муж? — Беатриса бросилась вперёд, встав между Акселем и воином. — Какая вражда может быть у тебя с этим воином? Коли так, ему придётся убить меня первой.

— Принцесса, мастер Вистан говорит о шкуре, которую я сбросил задолго до нашей с тобою встречи. О той, которая, как я надеялся, давно истлела на нехоженой тропе. — Он обратился к Вистану: — Что скажете, сэр? Меч ваш ещё не просох. Если вы жаждете мщения, оно перед вами, но умоляю вас защитить мою милую жену, которая так за меня дрожит.

— Тем человеком я когда-то издали восхищался; и правда, что потом мне часто хотелось, чтобы он был жестоко наказан за свою роль в предательстве. Однако теперь я вижу, что в его действиях не было коварства и что он желал блага для обоих наших народов. Если я встречу его снова, то отпущу с миром, хотя мир у нас ненадолго. А теперь, друзья мои, простите меня, но мне нужно спуститься вниз и исполнить свой долг.

Ни положение, ни поза дракона на дне ямы не изменились: если чутьё и предупредило Квериг о присутствии незнакомцев, особенно того, который уже спускался по крутой стенке ямы, она ничем этого не выдала. Или, может быть, стали отчётливее подъём и опадение кожи вдоль хребта? Или настойчивее заморгал капюшончатый глаз? Аксель не мог сказать наверняка. Но, пока он рассматривал лежавшую внизу тварь, ему пришло в голову, что куст боярышника — единственное кроме неё что-то живое в яме — когда-то стал для неё источником утешения и что даже теперь она видит его своим мысленным взором. Поначалу Аксель счёл эту мысль странной, но чем больше он смотрел, тем более правдоподобной она казалась. Ибо откуда одинокому кусту вдруг взяться в подобном месте? Может быть, сам Мерлин посадил его здесь, чтобы у дракона была компания?

Вистан продолжал спуск, не вкладывая меч в ножны. Он не сводил глаз с того места, где лежала тварь, словно воин ждал, что она вот-вот поднимется, превратившись в огромного демона. Один раз он поскользнулся и воткнул меч в землю, чтобы не съехать вниз. Его падение вызвало маленькую лавину из камней и гравия, но Квериг так и не шелохнулась.

Вистан благополучно достиг дна. Он утёр пот со лба, взглянул на Акселя с Беатрисой и направился к дракону, остановившись в нескольких шагах от него. Потом поднял меч и принялся рассматривать лезвие, явно удивлённый тем, что оно запятнано кровью. Несколько мгновений Вистан простоял неподвижно, и Аксель подумал было, что странное состояние, овладевшее воином после одержанной победы, вдруг заставило его позабыть, зачем он спустился в яму.

Внезапно, с непредсказуемостью, уже проявленной в поединке со старым рыцарем, Вистан ринулся вперёд. Он не бежал, а быстро шёл, переступая через драконье тело, не сбиваясь с шага, словно ему не терпелось перебраться на другую сторону ямы. Но по пути его меч молниеносно описал низкую дугу, и Аксель увидел, как драконья голова взлетела в воздух и, упав, покатилась по каменистому дну. Но голове недолго пришлось там лежать, потому что её затопил мощный поток, который сначала окружил её, а потом подхватил, поднимая до тех пор, пока она не заскользила по его поверхности. Доплыв до боярышника, голова остановилась и закачалась на плаву, горлом к небу. Это зрелище напомнило Акселю голову собаки-монстра, отсечённую Гавейном в тоннеле, и на него снова нахлынул приступ тоски. Аксель заставил себя отвернуться от дракона и посмотреть на Вистана, продолжавшего путь по яме. Теперь воин шёл обратно, обходя продолжавшее увеличиваться озерцо, и, так и не вложив меч в ножны, полез наверх.