Еще раз смерив обычно веселого и разговорчивого сына пристальным взглядом ярких голубых глаз, Виктор Андреевич произнес ласково:

— Ну, признавайся, дружок.

Сережа, который вовсе не хотел лишаться карманных денег или подвергаться любому другому наказанию папы, решил, что лучше стоит признаться. Сказать, что выпил он всего один раз, потому что… потому что вчера в клубе перепутал бокалы, вот и все! И вообще он, Сергей, алкоголь не признает.

— Папа, — опустил глаза в пол сын, проклиная, на чем свет стоит, догадливость родителя, — это было всего один раз. Один.

Виктор Андреевич схватился за сердце, чувствуя себя так, словно он только что потерял контрольный пакет акций собственной фирмы.

— Первый, — покаянным тоном произнес его ребенок, не догадываясь даже, о чем думает глава семьи.

— Первый? — слабым голосом проговорил Журавль, хватаясь руками за стол. «Убить его сейчас или дослушать?»

— Первый, — кивнул Сергей. — Это нечаянно произошло. Я просто перепутал в темноте — ну, в клубе же темно было. Вот поэтому и получилось так. Но я не хотел.

— Не хотел, значит? — прошептал Журавль-старший в страшном гневе.

— Нет. Папа, мне это не понравилось, — честными и печальными глазами посмотрел на отца сын. — Я больше так не буду, мне очень стыдно. Я понимаю, что это… неправильно.

— Готовься к смерти, — вдруг поднялся со стула дядя Витя и стал надвигаться на молодого человека, скрючив пальцы. — Тебе только стыдно, а мне позор на всю жизнь, да? А я тебя всем обеспечил, ничтожество! Ты совсем заелся, я смотрю! По клубам своим шляешься! Женщину от мужчины в темноте отличить не можешь!

— Могу! — мигом вскочил на кровать Сережа, и никто из его друзей сейчас не узнал бы в этом растрепанном и испуганном парне самодовольного и бравого красавца мажора.

— Папа! — младший из Журавлей чувствовал, насколько взбешен отец, и прижался к стенке, словно надеясь, что сможет стать невидимым и пройти сквозь нее.

— Я тебе больше не папа! — рявкнул дядя Витя, бешено вращая глазами. — Гад! Чего удумал! В темноте перепутал, а теперь какие-то синие да голубые цветы носят!

— Папа, не бей меня! Я же твой сын!

— Ты мне теперь дочь!

— Папа, я больше никогда не буду пить! — заверещал Сергей, так и не поняв, при чем тут какие-то синие цветы. — Я нечаянно же перепутал бокалы в клубе! Папа, клянусь, этого больше не повторится!

Виктор Андреевич, уже сжавший руки в кулаки, чтобы по-боксерски точным ударом врезать собственному ребенку, на шаг отступил.

— Так ты что, просто пил?

Парень кивнул, и в его глазах застыло покаяние праведника.

— И все?

— А что еще? Ну, мы с девушками танцевали, смеялись, — пожал плечами Сережа, видя, что отец внезапно успокоился и вновь вернулся на место.

«Слава Богу, что он нормальный!» — подумал мужчина, чувствуя, как благодушное настроение маленькими шажками возвращается к нему обратно.

— Ладно, поговорим с тобой об этом позже, но помни — расплата тебя не обойдет стороной, — решил покинуть комнату сына дядя Витя. — На семейном ужине веди себя прилично, ясно? Не зли тетю Эльзу.

— Я-ясно, папа, — удивленно произнес парень, понимая, что гроза миновала.

— И это… ты Келлу какую-нибудь знаешь?

— Кого?

— Никого.

Виктор Андреевич вновь отправился в прихожую, уверенный в том, что сын не виновен и может жить спокойно. Еще раз задумчиво поглядев на цветы, он стал размышлять дальше:

— Если отправитель все-таки парень, значит, это его так по-бабьи зовут: Келла. Вот же мать его. Значит, этот сосунок подкатывает все-таки к кому-то из дочерей, — бубнил он, меряя коридор шагами. — Тогда почему джинн сказал, что парень-заказчик «сыный»? Наверное, перепутал. Может, этот сопляк был одет в синее?

Еще немного поразмышляв, он решил, что три корзины с цветами — это не так уж и страшно. Вот сын, который не оставит тебе внуков, — гораздо хуже. А эта цветная трава, воняющая на весь коридор, пойдет в дело — будет подарена родственницам на ужине. Таким образом, он и галантным хозяином себя покажет, и от этих проклятых корзин с растительностью избавится. Нинкина нелюбовь к цветам тоже передалась ей от родного отца, как, наверное, и ее красивые голубые глаза, потому что остальные Журавли пошли в тетю Соню — глаза имели карие.

Дядя Витя сходил на кухню, взял себе огромную пригоршню конфет и вазочку с орехами, тяпнул хорошего коньячка, схватил книжку и, делая сам с собой ставки на возможного убийцу, вновь принялся за чтение, сидя на том же самом мягком пуфике около столика с телефоном. Поэтому через полчаса, когда аппарат связи зазвонил, именно Виктор Андреевич прошамкал сам себе:

— Квофо таф февти фа нофу девнуфи фофонить? — имея в виду фразу: «Кого там черти за ногу дернули позвонить?» и быстрее прожевывая конфету, мужчина молча схватил трубку телефона.

— Это ты? — раздался незнакомый голос, принадлежащий, судя по всему, какому-то молодому человеку.

Дядя Витя молчал, только злорадно подумал: «Я, я». Он очень любил хамить людям, которые не туда попадали. Или глупо разыгрывать. Однажды один из ошибившихся, молодой человек, звонивший из самого Лондона любимой девушке, попросил к телефону некую Леночку, а дядя Витя тут же ответил ему, что Леночка вчера вышла замуж, а теперь собирается в свадебное путешествие, и он, Виктор Андреевич, как отец жениха, не может позволить ему общаться с ней. Звонивший устроил едва ли не целую истерику, доведя Нининого папу-шутника до слез — так сильно он смеялся.

Сейчас Журавль предпочел не отвечать — он избрал выжидательную тактику. Да и конфета мешала.

— Молчишь? А я тебе звонил на мобильный телефон, а он отключен. Как же так, королева? Ты ведь знала, что я буду тебе звонить. Скрываешься от меня? — укоризненно произнес парень.

Виктор Андреевич закашлялся от возмущения. Это тот самый, что присылал корзины с сеном! В записке ведь что-то про прекрасную королеву сказано!

— Ниночка, я понимаю, что ты на меня обиделась, — мягким голосом говорил молодой человек дальше, не подозревая, что на том конце провода сидит раскрасневшийся Нинкин папа, — но я все готов для тебя сделать, лишь бы ты стала моей девушкой.

«Ага, сейчас, станет моя Нина твоей девушкой, квазимодо несчастное!» — тут же приревновал дочь к незнакомому парню глава семейства Журавлей.

— Ты все молчишь, девочка моя?

«Молчу, придурок. Ну как только эта красавица встанет, я ей покажу, как всяким хмырям вроде тебя давать наш номер телефона!»

— Зай, я понимаю, что мы встретились совсем недавно, но этого времени хватило, чтобы мои чувства стали крепкими, как железо.

«Сам ты железо. Дровосек, мать твою, чтобы тебя Пугало покусало! Глаз на мою дочь положил? Ну ничего, я тебе положу! Я тебе так приложу, когда увижу, костей не соберешь. Хм… неужели этого сосунка зовут Келла? Надо бы проверить!».