К этому времени Виктор Андреевич дожевал свою ириску, поэтому мог говорить вполне внятно.

— Ниночка, ты меня слышишь? — между тем спросил музыкант группы «На краю», а это был именно он. — Не игнорируй меня.

Журавль, отодвинув трубку подальше, прокашлялся, а потом тоненьким-тоненьким голосочком, явно копируя волка из сказки «Семеро козлят», осведомился:

— Келла?

— Э-э-э… Келла, — мигом заподозрил неладное синеволосый, — что у тебя с голосом, Нина?

— Я тебе не Нина, шалопай, — уже нормальным тоном изрек хозяин дома и услышал в ответ:

— А это еще чего за хрен вылез?

Пока дядя Витя соображал, он или не он является «хреном» и что в таком случае лучше ответить молодому идиоту, Келла задал вопрос кому-то, кто находился рядом с ним:

— Кей, это точно ее номер? Тут мужик какой-то сидит. Блин, он озабоченный, я демонице в любви признаюсь, а он слушает и молчит. Капец просто!

— Ах ты, молокосос засоленный! — прорвало наконец Виктора Андреевича, которого уже много лет никто не обзывал в глаза. — Я же тебя на части разорву собственными руками! Я тебя твою ногу сожрать заставлю, тварь ты паршивая! Ниночку ему подавайте! Девочку! Щас!

Но Келла уже повесил трубку под смех своего друга. Зато в это время дверь отворилась, и в квартиру, распространяя вокруг себя сладкий аромат духов, вплыла Софья Павловна.

— Опять ругаешься? — укоризненно взглянула она на мужа. — Не знаешь, к кому придраться, Витя, и орешь сам на себя?

— Что значит опять? — стукнул кулаком по столу ее супруг, но промахнулся и попал по ни в чем неповинному телефонному аппарату, который лишь жалобно звякнул. — Проклятие! Больно!

Тетя Соня поджала губы и сказала:

— Мне, конечно, телефон, не жалко. Но нужно быть бережным хотя бы к самому себе. Вон смотри, руку поцарапал. И красный весь… Если хочешь, мы к семейному психологу сходим.

— Сама сходи куда хочешь, а я пошел спать! — разозлился дядя Витя и пошел в спальню, не забыв прихватить с собой так и недочитанную книгу Стаута.

— Ужин привезут через три часа, я обо все договорилась, — крикнула ему в спину жена, — не беспокойся, Витенька! Хорошо отдохни!

— На том свете я отдохну, — проворчал Журавль, — от всех вас.

Уже в своей спальне, которую, между прочим, обставлял какой-то именитый дизайнер, отец семейства развалился на огромной кровати с высокими золотистыми резными спинками и принялся дочитывать детектив, изредка поглядывая вправо — там, через стенку находилась комната его средней дочери, которой мерзавец Келла присылал цветочки и звонил по телефону. А Нинка, не подозревая угрозы со стороны любимого отца, продолжала сладко спать.

Виктор Андреевич и сам не заметил, как провалился в объятия Морфея, — книга была для него лучшим снотворным, даже если являлась интересной. Пока дядя Витя предавался сну, его вторая дочь успела проснуться, пообедать, посплетничать вместе с собственной мамой, поглядеть на цветы (Нинка так и не догадалась, от кого они, потому что все три открытки были у ее отца), послушать жалобы Сережи на папу и даже посмотреть телевизор вместе с сестрой Ирой, успев обозвать всех как знаменитых, так и неизвестных актрис и актеров неприятными словами.

Софья Павловна вместе с приходящей домработницей, вызванной в выходной день для помощи, хлопотала на кухне. Потом ей позвонили из ресторана и сообщили, что у них с транспортом возникла накладка, и с извинениями попросили забрать приготовленные блюда на своей машине. В результате все четыре представительницы женского пола уселись в большой джип Иры, Нинкиной сестры, и поехали в ресторан, оставив дома спящего дядю Витю и Сергея, увлеченно играющего в компьютер. Именно эти двое стали невольными свидетелями следующего акта любовной драмы.

Проснулся старший Журавль поздно и не по своей воле. За окном раздавался какой-то резкий громкий звук, напомнивший мужчине сначала звук лопнувшей струны, а потом что-то, отдаленно напоминающее металлическое гудение.

— Что там опять? — резко сел на кровати Виктор Андреевич, который очень не любил, когда его будят. — Какая подлюка меня разбудила?

Шум усилился, стал более ритмичным и плавным, и до дяди Вити вдруг дошло, что кто-то за окном играет на электрогитаре, чей звук искусственно усилен какой-то современной техникой. В далекой молодости, прежде чем стать уважаемым бизнесменом, Витя Журавль тоже играл на гитаре, сочинил пару песен молоденькой тогда еще Сонечке и даже мечтал, что когда-нибудь у него будет своя рок-группа. Поэтому сейчас он заинтересовался происходящим, открыл окно и выглянул наружу. Хотя Нинкина семья жила на шестом этаже, ему хорошо были видны три молодых человека, двое из которых колдовали над привезенной аппаратурой, чьи шнуры тянулись в припаркованную рядом с ними машину — новенькую «тойоту» серебряного цвета. А их друг в черной бандане с какими то яркими синими неровными полосками по краю держал в руках навороченную электрогитару. Именно он перебирал пальцами по струнам. Усиленный колонками звук раздавался, наверное, на весь квартал.

«Совсем молодежь распоясалась», — подумал Виктор Андреевич, продолжая наблюдать за молодыми людьми, около которых начали останавливаться прохожие, преимущественно подросткового возраста. Сам Журавль тоже не прочь был бы вспомнить молодость и поиграть на гитаре.

— Эта песня посвящается моей любимой девушке! — Провозгласил в микрофон, торчащий из-за уха, парень в бандане, наигрывая на своей гитаре довольно приятную мелодию.

Один из его друзей, малый с замысловатой модной прической, взял в руки вторую гитару и принялся самозабвенно подыгрывать певцу.

«Хорошо играют, только непрофессионально, — подумал про себя Нинкин папа, который без критики жить не мог, — ребятам опыта выступлений явно не хватает. Посмотрим, что петь будут».

Откуда же бизнесмену было знать, что эти ребята и есть самые настоящие профессионалы и даже довольно известные?

Парень в бандане задрал голову, улыбнулся и громким, залихватским голосом начал:

В осенних солнечных бликах,

В потоке ветра весны

Мелькают тысячи ликов,

И где-то прячешься ты.

— Хорошо начал, — ободрительно проговорил Нинкин родитель сам себе, — почти не фальшивит. Вот я в его возрасте…

— Что тут, папа? — появился в комнате и Сергей, которого тоже привлекли звуки на улице. Он все еще опасался отца, но понимал, что скорее всего гроза миновала. Но на всякий случай молодой человек хотел задобрить папу и отвлечь его внимание.

— Тут концерт бесплатный, — кивнул массивной головой вниз дядя Витя, — наверное, сейчас в любви будет очередной девице признаваться. Помню, у меня в молодости был друг-гитарист, так он для каждой своей девушки такие вот концерты под балконами устраивал. Только у этих оболтусов техника профессиональная, а у него была развалюха с тремя струнами.