Силан склонил голову, а Катон откашлялся:

– Я отдал приказ «Кровавым воронам» приготовиться к сражению.

Квинтат бросил на него холодный взгляд:

– Складывается впечатление, что ты на шаг опережаешь меня, префект.

Катон промолчал.

– Ладно, пусть твои люди прикроют Четырнадцатый легион. Но ты останешься со мной. Мне нужно будет отдать приказы всем командирам, как только я обдумаю наше положение.

– А что делать с артиллерией, господин легат? – спросил Силан. – Следует ли мне направить ее в другое место?

– Нет. Если друиды это увидят, они поймут, что мы намерены отступить. Кроме того, если они попытаются атаковать нас со стороны Моны, мы сможем нанести им серьезный урон, как только они покинут свои укрепления. – Квинтат бросил последний тоскливый взгляд в сторону острова. – Всем старшим офицерам немедленно собраться в штабе!

***

К тому времени, когда Катон присоединился к остальным в самой большой штабной палатке, вернулись патрули, которые также доложили о том, что видели врага. В основном это были небольшие кавалерийские отряды, которые прикрывали фланги главных сил. Патрули отправили к войскам, которые должны были блокировать выход из долины. К счастью, он оказался довольно узким, с крутыми каменистыми склонами и расселинами, не позволяющими обойти его с флангов.

Легионеры принесли с собой полевые заграждения и корзины с триболами, которые рассыпали перед своими линиями, чтобы замедлить наступление врага. Несмотря на присутствие артиллерийских батарей и солдат на берегу, друиды и их соратники уже догадались о причинах прекращения штурма и начавшегося движения римлян к горам. Их торжествующие крики разнеслись над каналом; многие варвары забирались на вершины холмов за укреплениями, чтобы поскорее увидеть союзников, захлопнувших западню, подготовленную для римской армии.

В палатке, где единственным источником тепла была жаровня, стоявшая в дальнем углу, царило мрачное настроение. Постоянное движение множества людей и жар их тел растопили снег и лед, и земля стала вязкой и скользкой. Офицеры ждали появления легата из личного шатра, где он совещался с префектом лагеря и старшими офицерами штаба. Катон подошел к выходу из шатра, отвел в сторону полог и выглянул наружу. Если в полдень в небе над морем и горами еще оставались просветы, то сейчас они исчезли, и над каналом и островом нависли тяжелые тучи цвета грязного холста. «Скоро снова начнется снегопад», – подумал Катон. Он будет мешать обеим сторонам, но важнейшее различие состояло в том, что легионеры и наемники находились далеко от своей базы и теперь были отсечены от линий снабжения, а враг сражался на собственной земле и мог использовать запасы зерна и мяса, сделанные жителями этих мест.

– Ну и что вы думаете?

Катон обернулся и увидел Глабра, стоявшего у него за плечом.

– Вероятно, скоро пойдет снег.

Трибун улыбнулся:

– Очень смешно. Меня интересует, что он будет делать?

Катон вернул полог палатки на место.

– Скоро узнаем.

– Вы вдруг стали очень молчаливым.

– Легат располагает всей необходимой информацией. Решение должен принимать он, а не я. Нет никакого смысла строить предположения. В особенности – в присутствии человека, который представляет будущего губернатора.

Глабр потер щетину на подбородке.

– Вы не должны беспокоиться из-за меня. Я не шпион, и в мои намерения не входят поиски грязи на легата или кого-то другого. Как и все в этой палатке, я офицер, попавший в трудное положение. И мне интересно услышать ваше профессиональное мнение о нашей ситуации. Ничего больше.

– Мое мнение состоит в том, что легат командует армией и примет то решение, которое посчитает правильным. И я думаю, что офицеры, не обладающие званием легата, должны избегать участия в политических интригах, насколько это возможно, если не хотят для себя неприятностей. – Катон немного помолчал и добавил: – Говорю так на основании личного опыта.

– Да? – Глабр склонил голову набок. – Не хотите уточнить?

– Нет. – Катон обошел трибуна. – Прошу меня простить.

Он вернулся к Макрону, с трудом сдерживая зевоту. У Катона болели глаза, спертая атмосфера в шатре усиливала усталость, его начало подташнивать. Макрон скрестил мощные руки на груди и скрипнул зубами:

– К тому времени, когда он закончит совещание со своими прихлебателями, начнутся Сатурналии.

Прежде чем Катон успел ответить, из шатра легата вышел Силан и объявил:

– Командующий!

Разговоры в шатре тут же стихли, офицеры вытянулись по стойке «смирно», когда вошел Квинтат в сопровождении нескольких трибунов и легата Валента. Квинтат дождался, когда в шатре установится полная тишина, и кивнул префекту лагеря:

– Вольно!

После короткой паузы он начал выдавать указания:

– Как вы знаете, в тылу у нас появились крупные вражеские силы. Не вызывает сомнений, что именно по этой причине в последние дни до нас перестали добираться конвои с продовольствием. Из чего следует, что нам следует очень бережно относиться к запасам, которые имеются в лагере. Но главная опасность для нашей армии состоит в том, что мы оказались зажатыми между новыми силами варваров и теми, кто находится на острове Мона. В настоящий момент мы заблокировали их наступление через долину. Однако не приходится сомневаться, что за ночь или к утру они сумеют найти обходной путь. Кроме того, у нас есть все основания ожидать, что друиды и их соратники готовятся напасть на нас со стороны Моны. В данном положении у нас очень мало времени на принятие решения. Мы можем бросить все силы вперед и попытаться овладеть островом. Тогда мы без особых проблем сумеем сдерживать наступление главных сил врага. – Он улыбнулся: – Будет приятно наблюдать, как они попытаются преодолеть препятствия, с которыми уже пришлось столкнуться нашим парням в последние дни. Проблема состоит в том, что взятие перешейка будет дорого нам стоить, и, если друиды применят тактику выжженной земли, мы окажемся запертыми на острове без продовольствия на всю зиму. Не самые вдохновляющие перспективы, господа. Поэтому с большой неохотой я принял решение вернуться в Медиоланум.

Офицеры тревожно зашевелились, и Катон прекрасно понимал причины их беспокойства. Армия понесла значительные потери, добираясь до острова, и теперь, когда появился шанс раз и навсегда покончить с друидами, они снова ускользнут от возмездия.

– У меня нет выбора, – продолжал Квинтат. – И поверьте мне, что именно я отвечу за последствия, когда Рим обо всем узнает. Но тут уж ничего не поделаешь. Если мы попытаемся взять остров штурмом, то почти наверняка потерпим поражение и будем раздавлены между двумя армиями противника. А если Мону взять невозможно, то мой долг состоит в том, чтобы спасти армию. – Легат повернулся и подозвал одного из трибунов: – Ливоний, пожалуйста, принеси карту.