– Теперь понимаю, – понурившись, ответила Зоя. – Но я была уверена, что причина смерти будет установлена после вскрытия. Разумеется, это меня не оправдывает, – покаянно произнесла она.

– Ну уже хорошо, что ты умеешь признавать свои ошибки, – смягчился прокурор. – Ладно, наказывать тебя пока не буду, а дам тебе возможность их исправить. Так что принимай это дело к своему производству и начни с обыска в квартире Семенова, хотя он наверняка уже успел все хвосты за собой подчистить. Но обыск в любом случае надо провести – что-нибудь у него да найдешь.

– Есть принять дело к своему производству, – вытянувшись по стойке смирно, отрапортовала она.

– И учти, провалишь это дело в суде, а поддерживать гособвинение я тебе же и поручу, – спрос с тебя будет особый, – предупредил Щепкин. – Человек, лишивший жизни другого человека, – преступник, а врач-убийца, нарушивший клятву Гиппократа, преступник вдвойне. И если анестезиолог Семенов действительно сделал смертельную инъекцию своей жене, вывести его на чистую воду для тебя теперь должно стать делом чести.

– Если он преступник, то понесет заслуженное наказание, можете не сомневаться, – заверила его Зоя.

– Я так понимаю, уверенности в том, что он убил свою жену, у тебя нет?

– Стопроцентной нет. Ведь нельзя исключать того, что его жена сама сделала инъекцию, оказавшуюся для нее смертельной, тем более прецедент уже был, но тогда Семенов успел оказать ей первую медицинскую помощь.

– Насколько я понял из его показаний, «скорую» он тогда не вызывал, и свидетелей, что он сам спас свою жену, у него нет.

– Нет. Но и нет оснований ему не верить, а вот проверить его показания можно.

– И как же ты их проверишь? Ведь, с его слов, это было два месяца назад?

– Если Семенова пережила тогда фактически клиническую смерть, раз ее мужу пришлось делать ей массаж сердца и искусственное дыхание, она по идее должна была кому-то рассказать об этом случае. В общем, опрошу ее подруг, коллег по работе, тех же соседей. Наверняка она с кем-то поделилась, что чуть было не умерла от своего укола. Ну и само собой, назначу экспертизу, могла ли инъекция просроченной глюкозы вызвать такую реакцию – остановку сердца и дыхания.

– Да, экспертизу обязательно назначь, – поддержал ее Щепкин.

Зоя еще хотела попросить у него служебную машину съездить на обыск к Семенову, но решила, что не стоит лишний раз напоминать прокурору о своем проколе при осмотре места происшествия. Признав, что отругал ее Щепкин за дело, Зоя на него не обиделась, хотя ей, конечно, было крайне неприятно, когда он отчитывал ее, как девчонку.

У Ковалева сегодня был второй выходной после суточного дежурства (он работал сутки-двое), и Зоя договорилась с ним, что он съездит с ней на обыск к Семенову. Только сначала нужно было заехать в районный суд получить судебное решение на проведение обыска в его квартире. Хотя в случаях, не терпящих отлагательства, следователь имеет право проводить обыск и без постановления суда, с последующим уведомлением прокурора в течение суток, но сейчас никакой срочности в обыске не было. Семенов благодаря ее оплошности уже сто раз мог избавиться от всех улик. Больше допускать таких ошибок Зоя не собиралась и была настроена очень решительно.

Районный судья знал Василевскую не первый день, и она довольно быстро заполучила от него соответствующее постановление.

– Надо еще в райотдел за экспертом-криминалистом заехать, – сказала она Александру. – Кстати, у тебя наручники есть?

– Посмотри, в бардачке должны быть. Нашла?

– Есть, – кивнула она.

– Ты собираешься Семенова арестовать? – поинтересовался он.

– Не знаю, – пожала плечами она. – Пока никаких доказательств того, что это он сделал смертельный укол своей жене, у меня нет. Прокурор, правда, уверен, что он и есть убийца, но ведь это может быть и самоубийство или просто трагическая случайность. В общем, разобраться со всем этим будет непросто, – вздохнула она.

– Ты – во всем разберешься, – подбодрил ее Александр.

Когда Василевская предъявила Семенову решение суда на проведение обыска в его квартире, он отнесся к этому с пониманием. До начала обыска Зоя предложила ему добровольно выдать подлежащие изъятию предметы, а именно – все лекарственные препараты, имеющиеся у него в доме, а также использованные ампулы и шприцы, если, конечно, он не успел их выбросить.

– Да, пожалуйста. Вот вам вся наша домашняя аптечка, – сказал Семенов, вынимая из кухонного шкафа кучу разных коробок и упаковок. – А что касается использованных ампул и шприцов, то Нина их сразу выбрасывала в мусорное ведро, чтобы их ребенок случайно не подобрал, а мусор я вчера вечером вынес. Так что в этом вопросе ничем, извините, вам помочь не могу, – развел руками он.

Другого ответа Зоя от него и не ждала. Но это только ее вина, что она вчера не изъяла все использованные ампулы, среди которых могла быть и та, из-за которой погибла Семенова.

– Иванович, – обратилась она к эксперту-криминалисту, – отбери мне, пожалуйста, из лекарств только ампулы, – попросила она. – Понятые, подойдите, пожалуйста, сюда, – позвала она топчущихся в прихожей мужчину и женщину, которых в качестве понятых привел Александр.

– Растворы в ампулах обычно должны храниться в защищенном от света прохладном месте. Так что надо в холодильнике еще посмотреть, – подсказал ей эксперт.

– Олег Валерьевич, откройте ваш холодильник, пожалуйста, – попросила она.

Семенову ничего не оставалось делать, как подчиниться. Подозвав понятых, Зоя извлекла из дверцы холодильника несколько упаковок с ампулами, среди которых были растворы глюкозы, новокаина и дитилина.

– Зоя Юрьевна, по-моему, мы нашли, что искали, – сказал ей эксперт, изучая инструкцию по применению дитилина. – Вот, почитайте…

– Фармакологическое действие: курареподобный – расслабляющий мышцы препарат, – зачитала она вслух. – Показания к применению: при интубации – введении трубки в гортань, трахею или бронхи для восстановления их проходимости или для проведения наркоза или искусственной вентиляции легких. Способ применения: вводят дитилин внутривенно. Для полного расслабления скелетных и дыхательных мышц во время операции вводят препарат в дозе 1,5–2 мг/кг. Олег Валерьевич, – обратилась она к Семенову, – как я поняла, этот дитилин применяется для наркоза во время операций. А зачем вам – врачу-анестезиологу хранить этот препарат дома?

– Ну, во-первых, не я его хранил, а Нина, – поправил ее Семенов. – А во-вторых, я даже не знал, что она хранит его в холодильнике. Попрошу занести это в ваш протокол или что вы там себе пишете?

– Я составляю протокол осмотра, – ответила ему Зоя. – Тогда еще вопрос: если вы не знали, что упаковка дитилина, кстати, в ней не хватает двух ампул, лежала в дверце вашего холодильника, могу я записать в протокол, что вы не брали ее в руки, то есть ваших отпечатков на ней не должно быть?