Леди Фрэнсис Шелли однажды спросила Веллингтона, правда ли, что накануне битвы при Катр-Бра он был неприятно удивлен? Она имела в виду вечер на балу у герцогини Ричмонд, когда герцог якобы чувствовал, что враги обвели его вокруг пальца. В марте 1820 года герцог писал ей: «Что касается этих обвинений, будто я был удивлен… Предположим, что был. Я выиграл эту битву – и чего же вам еще?»

Таков уверенный ответ герцога всем его критикам: «Я выиграл эту битву – чего же вам еще?»

По сравнению с вопросом: «Кто выиграл битву?» гораздо легче ответить на вопрос: «Кто проиграл в этой битве?», и ответ должен быть: «Наполеон». И герцог, и Блюхер показали себя вождями. Люди видели их тут и там и вдохновлялись их видом. Наполеон же оставил управление битвой маршалу Нею, который хоть и был храбрее большинства людей, но почти ничего не сделал, только бросал войска против одного из самых искушенных в оборонительной войне командующих эпохи. Французы располагали и временем, и силами, чтобы прорвать оборону Веллингтона, но не смогли, отчасти потому что герцог так искусно защищался, отчасти потому что французы ни разу не скоординировали удар всеми родами войск по союзной линии обороны. Они задержали начало сражение в день, когда Веллингтону особенно было важным время. Они растратили людей на штурм Угумона. Ней швырнул французскую кавалерию в атаку, продлившуюся большую часть дня. Почему Наполеон доверил руководить битвой Нею, остается загадкой. Ней, конечно, был человеком храбрым, но ведь император считал его «слишком глупым, чтобы за ним следовать», так почему же все-таки положился на него? А когда французы наконец добились большого успеха – взяли Ла-Э-Сент, что позволило им занять передний склон гребня Веллингтона, – почему император отказался укрепить центр и дал герцогу время, чтобы тот привел подкрепление? И наконец, почему Императорская гвардия атаковала так мало и так поздно, когда прусские войска уже зашли к ним во фланг и угрожали зайти с тыла?

Герцог, как обычно, оказался прав – невозможно изложить историю битвы, потому что в ней переплетается слишком много историй, и расплести эти нити не в силах никто. Для кого-то события дня сливаются в один сплошной кошмар, в котором не разобрать ничего, кроме дыма. Некоторые батальоны узнавали, где враг, только по вспышкам мушкетных выстрелов и клубам дыма – туда они и стреляли. Некоторые впоследствии попытались разобраться в хаосе, в который угодили, и изложили собственные истории. Существует рассказ про Джона Шоу, капрала 2-го кавалерийского полка лейб-гвардии, высокого и чудовищно сильного человека, занимавшегося боксом без перчаток. Некоторые утверждают, что когда он со своим полком шел в атаку, то был в стельку пьян, однако убил семерых кирасиров. Когда его видели в последний раз, его клинок был сломан и он орудовал своим шлемом как булавой. Он погиб. А был еще Джон Доусон, 2-й граф Портарлингтон, который исчез в ночь перед битвой, предположительно, чтобы нанести визит даме в Брюсселе. И в результате пропустил начало битвы, но поскольку он командовал 23-м драгунским, то был разжалован, все же прибился к 18-му гусарскому и в конце битвы шел в атаку вместе с ними. Однако бесчестье было так велико, что ему пришлось сдать офицерский патент. «Он пустился в разгул, – указано в списке воинов Ватерлоо, – и умер в мрачной лондонской трущобе». А еще была жена фермера из Мон-Сен-Жана, которая, зная грабительские повадки солдат, забрала весь свой птичник на чердак и всю битву охраняла своих цыплят и уток. Молодой прусский солдат после битвы в письме своим родителям написал: «Скажите сестре, что я не наделал в штанишки!» А лейтенанту Чарльзу Смиту из 95-го стрелкового после битвы досталась невеселая работа хоронить своих «зеленых мундиров». Разбирая груду тел, похоронная команда обнаружила французского кавалерийского офицера «изящного телосложения и внешности». Оказалось, это молодая женщина в униформе. Мы никогда не узнаем, кем она была, Чарльз Смит пишет только, что она была красива. Быть может, она не смогла вынести разлуки с любимым?

Так много историй, и так мало из них со счастливым финалом. За день до Ватерлоо майор, командовавший 40-м, написал письмо жене. Этот 34-летний ирландец командовал сомерсетширским батальоном, а написал, как это делают многие солдаты, последнее письмо на случай, если он погибнет. Накануне битвы такие письма писали французы, голландцы, пруссаки, ганноверцы, шотландцы, ирландцы, валлийцы и англичане. Майор Артур Хейланд писал:

Майор Артур Хейланд был одним из тысяч убитых в битве при Ватерлоо.

Париж сдался союзным силам 4 июля 1815 года. Наполеон достиг острова Святой Елены в южной части Атлантического океана 15 октября 1815 года. Ему оставалось прожить еще шесть лет, большую часть которых он провел за написанием тенденциозных мемуаров, питавших культ Наполеона, все еще преобладавший во Франции. Бэзил Джексон, британский штаб-офицер, доставивший генералу Пиктону приказ об отступлении от Катр-Бра, находился в составе гарнизона острова и записал, как поверженный император проводил спланированную политику постоянного составления жалоб на «ненужные ограничения, оскорбления от губернатора, нехватку продовольствия, скудные жилищные условия, вредный климат и уйму других недостатков». Некоторые из претензий были несправедливыми, но Наполеон ставил задачу очернить репутацию сэра Хадсона Лоу – терпеливого губернатора острова, – а к себе вызвать жалость. Когда в 1821 году Наполеон умер, его похоронили на плоской возвышенности с прекрасными видами на Атлантический океан, но в 1840 году его тело вернули во Францию, где он и поныне покоится в богатой гробнице в Доме инвалидов. Особняк Лонгвуд-Хаус, построенный на острове для нужд Наполеона, был передан Франции в 1858 году, сейчас там музей.

Большинство французских генералов после битвы направилось в изгнание. Почти все они приносили прежде присягу Людовику XVIII и потому боялись мести роялистов, но постепенно, один за другим возвращались, восстанавливали свое положение и высокие должности. К примеру, маршал Сульт стал премьер-министром. Он присутствовал на коронации королевы Виктории в лондонском Вестминстерском аббатстве, где вполне дружески общался с герцогом Веллингтоном. Груши повсеместно винили за разгром императора, и он бежал в Соединенные Штаты, но в 1821 году, в год смерти Наполеона, был прощен.