— Громче, — сказал он ей на ухо, не прекращая ласкать. — Кричи!

Куинн покачала головой, но дышала все чаще с каждым движением его пальцев.

Неподалеку послышался приглушенный звук, и Куинн напряглась. Ник тоже замер, не отрывая от нее глаз, но она поняла, что он тоже прислушивается. В мертвой тишине Куинн слышала только тяжелое дыхание Ника.

— Лучше остановиться, — шепнула Куинн, но шорох не повторялся, и она уже усомнилась, что действительно слышала его. Пальцы Ника вновь шевельнулись в ее теле, и Куинн закрыла глаза.

— Ни за что, — прошептал он в ответ. — Сделаем это прямо здесь, у этой стены.

Куинн вздрогнула. Заниматься любовью в театре было глупо, она должна сказать ему «нет», объяснить, что лучше сделать это дома, у него на квартире, или хотя бы в грузовике. Но ей было так хорошо в эту секунду, что она решила позволить себе хоть раз забыться, ни о чем не думать, отдаться власти тьмы, которая заволакивала ее сознание и вторгалась в ее тело.

— Я долго ждал. Так много времени прошло с тех пор, когда я был с тобой, видел, как ты кончаешь, заставлял тебя кончить.

Его пальцы скользнули чуть выше и задвигались проворнее. У Куинн пересохло горло.

— Ник…

— Сейчас же.

Звук его голоса гулко отозвался в ее ушах.

— Ник!..

— Я размажу тебя по стене, — прошептал он, все глубже зарываясь пальцами в ее плоть. — Тебе такое и не снилось. Я возьму тебя так грубо, что ты целую неделю будешь меня вспоминать. Ты будешь вспоминать обо мне с каждым вздохом.

Куинн задрожала; ее щекотало его дыхание, ей доставляла наслаждение сила его рук, но в основном — признание: ты моя, — и темнота захлестнула ее волнами, набегавшими в такт движению его пальцев. Они все глубже проникали в ее тело, и Куинн подумала: «Давай же!» — и подчинилась его воле. Жаркая, словно наполненная тысячами иголочек кровь собралась где-то внизу, густая и тягучая, и Куинн задвигалась в ответ ритму движений Ника. Все глубже погружаясь во тьму, она чувствовала, как длинные сильные пальцы Ника вторгаются в нее, сминают увлажнившиеся складки, подбираются к крохотному твердому бугорку. «Сюда», — подумала Куинн, и когда его пальцы скользнули к нужному месту, тихо сказала: «Да, здесь», — и зашевелилась, помогая ему, вздрагивая при каждом прикосновении. «Да, здесь», — повторила она, только чтобы еще раз произнести эти слова, а потом, когда Ник наклонился к ее груди, она добавила: «И здесь тоже», — и прильнула к нему всем телом.

Остаток здравого смысла, еще теплившийся в ее сознании, твердил: «Тебе не почудился шорох. Ты слышала его», — но Куинн, отвергнув доводы рассудка, растворилась в своих ощущениях, в движениях Ника, в его пальцах, скользивших внутри нее, в его ладони, поддерживающей ее беспомощное, обмякшее тело, каждая клеточка которого пылала нестерпимым жаром, в его губах, впившихся в ее губы, в его страсти, в зловещей темноте, таившейся в нем, в…

— Давай же! — прошептала она, и пальцы Ника выскользнули из ее тела. От ощущения пустоты Куинн вздрогнула и, громко вскрикнув, метнулась вслед за ними, ища бедрами тепло Ника, прижимаясь к его пальцам, к его руке до тех пор, пока та вновь не легла на ее тело — и не только рука, но что-то твердое и массивное втиснулось между ее бедер. — Наконец-то! — выдохнула Куинн, целуя Ника, чувствуя, как он прижимается к ней, а его рука раздвигает ей ноги и направляет отвердевшую плоть в ее тело.

Ник приподнял ее бедра своими и задвигался, с каждым вздохом отрывая ее от пола. С каждым его толчком Куинн теряла равновесие, вжимаясь спиной в холодную гладкую стену. Легкое покалывание сменилось нестерпимым зудом, который разливался под кожей, заставляя Куинн извиваться, и она едва не потеряла рассудок — но нет, на сей раз он не пожелал покинуть ее. «Давай же!» — вновь подумала она, погружаясь во тьму, чувствуя, как ее тело наполняется неведомой силой. Открыв глаза и увидев, что Ник смотрит на нее, она взглядом вобрала его в себя без остатка, и отныне он безраздельно принадлежал ей.

— Куинн… — тихо проговорил Ник, отпустил ее запястья, взял ее лицо в ладони и поцеловал.

Она вцепилась в него и всецело отдалась его власти. Ник вновь и вновь повторял ее имя, вторгаясь в тело Куинн, овладевая ею и не спуская с нее глаз. Когда ногти Куинн впились ему в плечи, он схватил руками ее бедра и задвигался резче, быстрее, содрогаясь от нетерпения, ввергая ее в бездонный мрак, который волнами накатывал отовсюду, от груди и бедер до губ и кончиков пальцев.

— О Господи, Куинн… — прошептал Ник, пожирая ее взглядом. Он поцеловал ее, и тьма еще сгустилась. Куинн извивалась всем телом, тьма раскалялась, разливалась вширь и вглубь, пульсировала, и она задрожала, издавая негромкие, приглушенные крики. Ник продолжал терзать Куинн, обезумевший, огромный, безжалостный, и она, вскрикнув: «Ник!», — вдруг задрожала, мучительно напрягаясь от спазмов, которые сменяли друг друга, все усиливаясь, и, наконец, бессильно прильнула к нему и забыла обо всем, кроме ощущения покоя и сладостных воспоминаний о том, как билась в ней его тугая плоть.

Куинн обмякла в его объятиях, и Ник крепко прижал ее к себе, беззащитную и опустошенную. Ей было так приятно ощущать мягкую ткань заношенной футболки под щекой, твердую грудь под пальцами, руки, сомкнувшиеся на ее спине. Ник наклонился и поцеловал Куинн, мягко встретившись с ней губами, и она судорожно вздохнула, наслаждаясь неведомым доселе чувством полного удовлетворения.

— Ты только вообрази, что мы могли бы сделать в постели, — шепнул Ник.

— Не хочу воображать, — чуть слышно отозвалась Куинн. — Хочу знать точно.

Ник еще крепче прижал ее к себе.

— Где? У меня? Или у тебя?

— У тебя. — Она уткнулась лицом ему в грудь, продолжая цепляться за него и по-прежнему ощущая слабость в коленях. — Час назад Макс отвез Дарлу ко мне домой, а я не прочь покричать от души.

Ник рассмеялся и пожал плечами.

— Пойду разогрею мотор и подам авто к крыльцу. Боюсь, ты продрогнешь, сидя в замерзшей тачке или лежа рядом со мной.

Куинн, оставшись одна, поздравила себя с успехом — наконец-то она добилась своего, — и будущее представлялось ей в самых радужных красках. Дарла вернется к Максу, спектакль ожидает шумный успех, Билл найдет себе другую женщину, а ей и Нику уже ничто не помешает наслаждаться друг другом.

Куинн подняла свою сумку и направилась к двери, выходящей на темную автостоянку. Она дышала легко и свободно. Захлопнув за собой дверь, Куинн дернула ручку и убедилась, что замок защелкнулся как следует. Не дай Бог, Бобби обнаружит дверь незапертой…

— Нам нужно поговорить, — послышался сзади голос Билла.

«Куинн бледная, — подумал Билл. — Бледная, а щеки лихорадочно горят. Она нуждается в моей заботе».

— Едем домой, — сказал он.

Куинн покачала головой и рассмеялась, но в ее смехе было что-то настораживающее.