– Да ты приглядись к ним, – пробормотал я. – Они же не объемные, видишь? Посмотри, как двигаются их руки и ноги! Это же кукольный театр теней! Куклы. Их проецируют на стену. Значит, опять идет представление.

Джеки радостно рассмеялась.

– Да, конечно! Только… – Она огляделась. – А где же музыка? На таком расстоянии мы бы услышали оркестр. И голос кукловода…

Она была права. Мы остановились, прислушались. Стояла зловещая тишина. И вдруг одно из чудовищ повернулось и вытянуло руку. Рука, как и положено в таком театре, была как у паука, однако никаких признаков управляющей ею палочки не оказалось. Тогда я осознал – чудовище повернулось само! Тень явно сдвинулась, её очертания изменились. Это существо было сделано совсем не из растянутой кожи буйвола; хоть это и казалось невероятным, но чудовище было трехмерным! Высокие, как деревья, под которыми мы стояли, они чертовски быстро приближались.

Джеки тоже это поняла. Мы обменялись испуганными взглядами и, не сговариваясь, бросились бежать. Но едва различимые в тусклом свете луны другие гротескные тени вдруг метнулись по фасадам домов, словно кто-то сильно толкнул их сзади, и, меняя очертания, помчались вдоль улицы. Мы не видели, кто именно их толкнул, но они приближались к нам.

Потом мы услышали голос:

– Бежать не имеет смысла. Kalas[115]двигаются быстро, несмотря на свою громоздкость. — Это был голос старого священника Мпу Бхарадаха, только странно изменившийся. Он не кричал, но казалось, голос доносится откуда-то издалека, откуда-то из-под наших ног, и отдается гулким эхом, как будто он вещает из-под земли. – Вам не найти защиты под деревьями. Ведь меня зовут Банаспати Раджа, Господин Леса.

У нас над головами зашевелились, зашуршали ветки, как будто нечто огромное прокладывало там себе путь. Но что бы это ни было, я не мог ничего разглядеть, кроме веток и очень густой черной тени, она, словно сеть, окутывала нас, становясь все гуще по мере того, как опускалась луна.

– Не надо бояться. Только скажите мне, где спрятан этот ваш ящик с устройством и как он защищен. И тогда вы в то же мгновение будете свободны, и ты, и девушка, и вас никто не тронет.

– А если мы не скажем? – громко спросила Джеки, стараясь перекричать поднявшийся ветер. – Если вы нас убьете, проект, всё равно не остановится!

– А вы помогите его сорвать, отговорите тех, кто его затеял. Этого достаточно. И припугните ваших презренных сообщников, которые жиреют, обгладывая кости тех, кому сулят помощь!

Угроза и оскорбление – вот что это было. Я поглядел на Джеки, рискующую жизнью, чтобы помочь людям, которых она никогда не видела; я подумал о том, что мог бы остаться у себя в офисе, сосредоточив усилия на заключении безопасных легких сделок, вспомнил, каким дорогим для моей фирмы было мое время. Тяжелый меч в руках успокаивал, но против этих чудищ он был так же бесполезен, как вязальная спица. От него до сих пор пахло кедром, и этот пряный аромат подсказал мне, что делать. Слова можно толковать двояко, и против силы можно применить некоторый хорошо продуманный обман.

Я прокричал в стремительно уходящую ночь:

– К черту тебя, Господин Леса! По-моему, ты просто досаждаешь деревьям. А знаешь, кто является подлинным господином любого леса в любом месте? Человек, вот кто! То есть я! Во всем мире с того времени, как мы начали ходить на двух ногах, мы готовы встать лицом к лицу с природой, да! И мы очищаем её от мусора. Ты назвал меня капиталистом; что ж, подумай об этом. Подумай! О том, как из-за вонючих химикатов с твоих драгоценных деревьев осыпаются листья! Подумай об истошно визжащих цепных пилах, безжалостно срезающих с них ветки! О гигантских тракторах, вспахивающих почву, когда они терзают лес, чтобы получить древесную массу! О том, как высыхает коричневая земля, превращаясь в пыль, а её уносит ветер, пока не приходим мы, оплетаем стальными корнями, а потом заливаем бетоном! Ну как, священник? Остановят ли всё это твои угрозы?

Ответа не последовало. Гигантские тени придвинулись ближе. Джеки переводила глаза с них на меня, не произнося ни слова. Я бешено соображал, припоминая все совершавшееся у меня на глазах, странные и зловещие ритуалы, к каким прибегали люди, желая призвать на помощь загадочные силы. Вспомнил Ле Стрижа, который колдовством изменил направление ветра, наполнявшего паруса. Я до сих пор не мог забыть жестокость, с которой это было проделано…

Я взмахнул мечом и попал в соседнее дерево, лезвие с певучим звуком глубоко вонзилось в морщинистую кору старого тиса. Я вывернул меч, освободил его, снова ударил в то же место, сделав зарубку, словно собирался свалить это дерево прямо сейчас.

– Ты слышишь, священник? – прокричал я, стараясь изо всех сил, чтобы в моем голосе не прозвучало и намека на отчаяние. Я ударил по дереву ещё раз. – И это дерево, и любое другое, это и все остальные! Все деревья на твоем паршивом вонючем острове. – Я сделал шаг назад, поднял меч и ударил по листьям. Я думал, что на меня прольется дождь из листьев и сучьев, но почувствовал, что меч наткнулся на что-то твердое. Что-то затрещало, началось стремительное движение, очертания дерева изменились, и я едва успел отпрыгнуть в сторону, когда между мной и Джеки со страшным грохотом рухнула огромная ветка. Ветер, бушевавший среди деревьев, вдруг сменился легким бризом, и казалось, что деревья шепчутся, обсуждая что-то между собой.

В ужасе Джеки открыла было рот, хотела что-то сказать. Я отчаянно замахал на неё руками и показал на стены домов. Тени больше не приближались. Подобрав ветку, я стал размахивать ею, насколько хватало сил, выкрикивая угрозы:

– Демоны, великаны или как там вас зовут! Вы с деревьев, не так ли? Тогда вы рискуете свалиться вместе с ними! И свалитесь, так и знайте, если сейчас же не уберетесь отсюда!

Я поднял меч так, что клинок оказался у меня перед глазами, и забормотал что-то, как это делали Ле Стриж и другие, какую-то старую чепуху, включая несколько строк из стихотворения времен Первой мировой войны; стишок этот неделю или две назад случайно попался мне на глаза в «Тайме», и я посчитал, что сейчас он вполне уместен:

Железо, золото и мед,

Они в гармонии живут,

Кто мед и злато уберет,

Тот хлад мертвящий обретет.

Потом я снова прицелился в дерево, готовый нанести удар.

– Слышите? – прокричал я. – Начнем с этого дерева, а за ним все остальные!

– Остановись! – раздалось сразу два голоса – один доносился откуда-то из-под земли, другой принадлежал Джеки. И тут же тени осели, словно из них выпустили всю их темную силу. Ветер засвистел в деревьях и стих, темнота волной накрыла верхушки деревьев и пронеслась дальше. Тени с фасадов исчезли, боковая улица опустела, Я схватил Джеки за руку.

– Бежим туда!

Первые несколько шагов я почти тащил её за собой. Скользя и спотыкаясь, мы побежали к конюшням, помчались дальше, наталкиваясь друг на друга в узком переулке, и выскочили на другую улицу, тонувшую в глубокой тени, но деревьев на ней не было. Мы не останавливались, пока не добежали до угла, который я помнил, обогнули его и, задыхаясь, прислонились к стене.