— Надо поговорить с человеком, занявшим место Пальмкруны, — Акселем Риссеном. — Йона поднялся. — Если с делами Пальмкруны что-то обстояло не так, Риссен уже должен был это обнаружить.

Уже на приличном расстоянии от Высшей технической школы было слышно, как трубят трубы, верещат свистульки, глухо стучат большие барабаны. Вниз по Оденгатан шла демонстрация — молодежь лет семнадцати, с антифашистскими символами. Молодые люди несли транспаранты, из которых становилось ясно: демонстранты протестуют против того, как полицейские из Службы безопасности обошлись с членами Бригады. В воздухе развевался кусок яркой ткани с изображениями радуги, серпа и молота. Демонстранты скандировали чистыми юными голосами:

— От Службы несет фашизмом! В правительстве — террористы!

Возбужденные выкрики, несшиеся с Оденгатан, затихли, когда Йона с Сагой свернули на идиллическую Брагевеген, крутую дугу, которая тянулась до самой церкви Энгельбректа. Они уже связались с Агентством по контролю за экспортом оружия и узнали, что сегодня во второй половине дня генеральный директор работает дома.

По левую руку располагался красивый особняк, где в двух отделенных друг от друга двухэтажных квартирах жили братья Риссен. Мощный фасад из темного, «ручной» выделки кирпича, витражные окна, искусная резьба и покрытые патиной медные детали на эркере и трубах.

Йона с Сагой подошли к темно блестевшей входной двери с массивной табличкой, на которой значилось имя Акселя Риссена. Сага нажала кнопку звонка. Через минуту тяжелая дверь отворилась, и на пороге возник высокий загорелый мужчина с открытым приветливым лицом.

Сага представилась, сказав, что она комиссар Службы безопасности, и коротко объяснила, зачем они приехали. Аксель Риссен внимательно прочитал ее удостоверение и поднял глаза:

— Не знаю, смогу ли я быть вам полезен…

— И все же нам приятно заглянуть к вам на огонек, — объявил Йона.

Аксель удивленно посмотрел на него, но потом улыбнулся, оценив шутку, и провел их в светлый холл с высоким потолком. На Акселе были синие брюки, голубая рубашка с расстегнутой верхней пуговицей, на ногах — тапочки. Хозяин дома достал еще две пары из низенького блестящего шкафчика и предложил их гостям.

— Давайте устроимся в оранжерее, там обычно прохладнее.

Йона и Сага следом за Акселем прошли через обширный этаж, миновав широкую лестницу красного дерева с резными панелями и два больших салона.

Оранжерея оказалась чем-то вроде большой застекленной террасы, выходящей в сад, где высокая живая изгородь давала зеленую тень и образовывала подвижную стену из листьев. Ничем не пахнущие орхидеи и душистая зелень аккуратными рядами стояли на медном столике и облицованных кафелем поверхностях.

— Пожалуйста, садитесь. — Аксель приглашающим жестом указал на стулья. — Я как раз собирался выпить чаю с кексами и был бы очень рад, если бы вы составили мне компанию.

— Кексов я не ела с тех пор, как ездила в Эдинбург шлифовать английский, — улыбнулась Сага.

— Значит, пьем чай, — удовлетворенно сказал Аксель и вышел.

Он вернулся через пару минут, неся металлический поднос. Поставил на стол чайник, блюдце с дольками лимона, сахарницу. Горячие кексы лежали в льняной салфетке рядом с масленкой. Аксель аккуратно расставил чашки и блюдца, подал ложечки, положил к каждому прибору льняную салфетку и разлил чай.

Из дома через стены доносилась еле слышная скрипичная музыка.

— Расскажите, чем я могу вам помочь? — попросил Аксель.

Сага осторожно поставила чашку, кашлянула и чистым голосом начала:

— Нам нужно задать вам несколько вопросов об Агентстве по контролю за экспортом оружия, и мы надеемся, что вы нам поможете.

— Разумеется. Но тогда я должен позвонить и убедиться, что все в порядке, — дружелюбно объяснил Аксель и достал мобильный телефон.

— Конечно, — ответила Сага.

— Простите, я забыл, как вас зовут.

— Сага Бауэр.

— Сага Бауэр, позвольте мне взять ваше удостоверение.

Сага протянула ему удостоверение, и Аксель вышел. Они услышали, как он с кем-то говорит; потом Аксель вернулся и, сказав «спасибо», вернул удостоверение.

— В прошлом году Агентство выдавало разрешения на экспорт оружия в ЮАР, Намибию, Танзанию, Алжир и Тунис, — продолжила Сага как ни в чем не бывало. — Боеприпасы для тяжелых пулеметов, противотанковых орудий разной степени тяжести, детали для гранат…

— А также истребители «Грипен», — добавил Аксель. — У Швеции давние торговые отношения с этими странами.

— Но не с Суданом?

Аксель снова взглянул Саге в глаза. На его лице появилось подобие улыбки:

— С Суданом — вряд ли.

— Я имела в виду ордер на арест президента аль-Башира.

— Я понял, — хрипло ответил Аксель. — Сделка с Суданом была бы совершенно немыслимой, у нас такое называется «непреодолимое препятствие». Здесь нечего обсуждать.

— Вероятно, вы уже просмотрели некоторые решения, принятые Пальмкруной, — продолжила Сага.

— Естественно.

— Вы не заметили ничего странного?

— Что значит «странного»?

— Я про решение, которое привлекло бы ваше внимание, — пояснила Сага и отпила чаю.

— А есть причина думать, что нечто подобное имеется?

— Об этом мы и хотели вас спросить, — улыбнулась она.

— Тогда мой ответ — «нет».

— Документы за какое время вы успели просмотреть?

Йона слушал, как Сага со знанием дела задает вопросы о классификации, предварительном разрешении и разрешении на экспорт, и наблюдал за спокойным, внимательным лицом Акселя Риссена. Неожиданно скрипка зазвучала снова. Играли где-то в доме, музыка лилась из открытого окна в сад. Мазурка, печальные высокие звуки. Мелодия резко оборвалась, началась снова, снова затихла, потом продолжилась.

Йона слушал музыку и думал о фотографии — четыре человека в частной ложе. Он рассеянно порылся в портфеле, где держал копию фотографии.

Он подумал о Пальмкруне — как тот свисал с потолка с петлей на шее, о завещании и о смерти сына Пальмкруны.

Сага кивнула в ответ на что-то сказанное Акселем. Зеленая тень, похожая на смычок, дрожала у Акселя на лице — что-то отражалось от стоящего на столе медного подноса.

Пальмкруна моментально понял, что все серьезно, рассуждал Йона. Ему хватило одного упоминания в письме шантажиста о том, что его, Пальмкруну, сфотографировали с торговцем оружием Рафаэлем Гуиди. Карл Пальмкруна ни секунды не сомневался в подлинности фотографии.

Возможно, он уже знал о ее существовании.