над ситуацией и более того потерял разум. Видимо он не умеет проигрывать, наверное, это и стало той самой роковой ошибкой. Потому что старый врач не заметил, как за его спиной раскрылись автоматические двери.

Впереди стоял Яшгур Гшош. Точнее уже Эйл-Яшгур Гшош. И когда успел? Позади был старый мудрый навигатор, а вот справа находился белоснежный крыс. Судя по маленькому голограммному окошку и мигающей точке на нем, Рин знал, где меня искать и привел сюда рептилов.

— Что здесь происходит? — задал вопрос капитан, ловя на лету железный прут.

Дмитрий Александрович, наверное, и не понял, что вопрос был задан на языке ящеров и дернув свое оружие обратно развернулся, нанося удар. Раздались испуганные охи. Каждый в техническом помещении знал, что нападение на старшую расу карается смертью. И это произошло. Буднично. Мгновенно. Неотвратимо.

Безумный взгляд врача сменился осознанием. Он не успел даже слова сказать, как острые когти капитана молниеносно, вспороли брюхо, а затем разорвали глотку.

Холодный воздух наполнился запахом крови. Облачка пара поднимались от разорванного тела Дмитрия Александровича. Люди разом склонились перед появившимися ящерами лишь я осталась стоять. Шатаясь от подступающей боли.

— Аналитик, — грозно позвал капитан. — Запомни, я не люблю, когда опаздывают. И хватит стоять, у нас мало времени! — Эйл-Яшгур Гшош самодовольно оскалился и развернувшись направился к выходу.

— Рад видеть тебя, маленький человек, — по-доброму произнес старый навигатор. — Но нам действительно стоит поторопиться! — Эйл-Агир бросил печальный взгляд на мертвое тело и пошел следом за капитаном.

Я попыталась поступить так же, но ноги почти не слушались, а пострадавшая голова буквально раскалывалась на части. Рин мгновенно оказался рядом и успел подхватить меня.

— Всех людей избивают так часто или только тебя? — в ответ я лишь криво усмехнулась.

Борис Григорьевич, держа на руках бледную Агату тихо прошептал на прощанье: — Не переживай! Я позабочусь обо всем!

Боль постепенно отступала и вскоре я уже могла идти самостоятельно. Рин сказал, что ему нужно кое-что сделать и довольно резво умчался в неизвестном направлении. В историке что-то изменилось за время моего отсутствия — вот только трудно было сказать, что именно. Вроде тот же самый хандо, но какой-то другой.

Капитан и навигатор шли слишком быстро и уже скрылись за поворотом. Я конечно старалась идти быстрее, но было весьма трудно после полученных травм. Кажется, у меня даже трещины в ребрах и судя по всему сотрясение. Наверное, Моллу-ло-Лилас скоро диссертацию напишет о лечении людей.

Двери дока раскрылась и на меня уставилось множество глаз. Я лишь прикрыла глаза ладонью. Яркий свет лазерной сварки в темноте немного слепил, потому пришлось потупить взгляд и смотря под ноги направиться к кораблю. Эйл-Яшгур Гшош знал, что я иду следом, но по уставу я должна найти его и доложить о своем присутствии на корабле.

— А это ты человеческая убийца? — раздался веселый голос бортового стрелка. — Решила отомстить за свою расу в следующем вылете?

— Заткнись, идиот! — вмешался старый навигатор и отвесил обидную оплеуху задире. — С ее приходом вероятность того что мы выживем только что удвоилась!

Я благодарно кивнула рептилу, конечно я бы и сама могла ответить этому идиоту, но все же не хотелось лишний раз нарываться. По крайней мере сейчас, когда жизням рептилов ничто не угрожает и они не очень-то зависят от меня.

Окрас чешуи старого навигатора напоминал застоявшееся болото. Эйл-Агир был единственный ящером, которому я не желала смерти. Его общество с каждым днем нравилось мне все больше. Этот старый рептил отличался мудростью и терпимостью… он действительно вел себя как представитель старшей расы. В нем не было той высокомерной заносчивости как у того же Яшгура или нескрываемого презрения как у бортового стрелка, который вместе с братцем избивал Рина в кают-компании.

Прежде чем подняться на мостик я все же подошла к навигатору и тихо поинтересовалась: — Куда мы летим?

Эйл-Агир даже не успел ответить, когда перед глазами возникла строчка и тревожный звон колокола. Это было сообщение Матрицы:

«Внимание! Раса плиа-никлонц объявляет войну расе плиа-рептил!»

— Началось, — тихо и задумчиво произнес старый навигатор.

Эпилог

Только когда корабль ушел в прыжок я наконец спокойно выдохнула. Тихое гудение силовых установок и заглушенный рев двигателей. У меня действительно было сильное сотрясение и Моллу-ло-Лилас после процедур оставил меня отдыхать на больничной койке с хрустящими простынями. Было трудно сосредоточиться на чем-то, может из-за травмы, а может из-за сумбура в голове. Слишком многое произошло и сейчас мозг пытался обработать полученную информацию. Благо автоматические двери с тихим шорохом механизма открылись, в медотсек вошел белоснежный крыс, держа несколько закрытых пакетов.

— Все люди постоянно попадают в неприятности или только ты? — кинув мне пакет с серой кислой массой спросил Рин.

— Не знаю, — скорчилась я от боли, так как сесть получилось не сразу. — В любом случае, я хочу знать, что ты нашел…

— А ты об этом, — хандо присел на край кровати и посмотрел на меня своими черными пуговками глаз. — У меня две новости, очень хорошая и очень плохая. С какой начать?

Сердце тревожно сжалось. Неужели тот сон был всего лишь сном? Я закрыла глаза и громко выдохнула: — Давай с хорошей.

Усы Рина встали колом, что по сути означало, что историку что-то не нравится. Может он не хочет мне что-то говорить? Пожалуйста! Только бы это был не сон.

— ДА, НЕ МОЛЧИ ТЫ! — не выдержала я паузы и ударила по плечу Рина.

— Твой брат жив, Ида, — испуганно дернулся белоснежный хандо, потирая плечо.

От услышанного я буквально воспаряла духом и кинулась обнимать маленького антропоморфного крыса. Я трясла его. Дергала за длинные усы. Целовала в гладкую белую шерстку на щеках. И радовалась словно ребенок получивший долгожданную игрушку.

— Стой, — внезапно остановилась я и отодвинулась. — А какая тогда плохая новость?

— Он на Планете Матери…

— ЧТО? Что он там делает? Зачем рептилам ребенок? Он ведь совсем маленький! Почему он там? — потребовала я ответа и по скривившейся физиономии поняла, что следующие слова мне не понравятся.

— Он