— Надеюсь, — пробормотала Алатея, — мы не слишком опоздали. — Она нежно улыбнулась ему. — Знаешь, я никак не ожидала, что ты пришлешь мне цветы.

Больше она не добавила ничего, так как почувствовала, что его мускулы под ее рукой дрогнули.

— Среди цветов была записка.

Алатея посмотрела на него.

— Знаю. Я прочла ее.

— И поняла?

В его тоне были напор, глубоко запрятанная уязвимость и… страх. Тотчас же лицо Алатеи смягчилось настолько, что он смог прочесть ответ в ее глазах.

— Конечно, я поняла все.

Он глубоко, с облегчением вздохнул:

— Не забывай об этом, даже если ты никогда больше не услышишь этих слов и не увидишь их написанными на бумаге. Это всегда останется правдой.

— Не забуду. Никогда не забуду.

Шумная толпа вокруг них поредела. На мгновение им показалось, что они остались в этом мире одни. Потом Алатея сжала его руку, и они оба вернулись к настоящему.

Она огляделась:

— Ты мог бы выбрать более подходящий вечер для объяснения.

Габриэль покачал головой, и они медленно двинулись вперед.

— Наши отношения и вся наша жизнь отныне обусловлены определенными обстоятельствами. Я с нетерпением жду возможности освободиться от оков, которые мешают мне сейчас же взять бразды правления в свои руки.

— Вот как? — Алатея обменялась приветствиями с леди Каупер. — Могу я предложить тебе разделить эту обязанность со мной?

Бровь Габриэля дернулась.

— Я подумаю об этом.

Они продолжали медленно продвигаться по залу, но до сих пор не встретили никого из родственников.

— Ну, это уж просто нелепо, — заметила Алатея, когда напор собравшейся толпы заставил их остановиться. — Слава Богу, нам осталось провести здесь всего несколько недель.

— Кстати, к вопросу о быстротечности времени. Стратерс подавал признаки жизни?

Прежде чем ответить, Габриэль потянул ее в сторону, надеясь найти место, где они могли бы спокойно поговорить.

— Нет. А в чем дело? Я думала, ты с ним увидишься.

— Я оставил ему свой адрес и просил связаться со мной, если ему потребуется моя помощь. Но он пока не появлялся.

— Вот как!

Алатея пожала плечами и оглядела зал.

— Надеюсь, у него все в порядке и завтра мы увидим его в суде. — Она улыбнулась и протянула руку подошедшему мужчине: — Добрый вечер, лорд Фолуорт.

Фолуорт поклонился, а Габриэль мысленно чертыхнулся. Через несколько минут соберется вся свита — должно быть, они сумели углядеть Алатею в толпе из-за ее высокого роста. Ну да ничего — первый вальс, и она снова будет принадлежать ему. Габриэлю оставалось только сожалеть, что в доме леди Мальборо предпочитали бесконечные котильоны и кадрили.

Как бы то ни было, если свита Алатеи еще не поняла его значения прежде, то уж теперь-то они должны были увидеть в его лице нечто такое, что не могло оставить у них ни малейших сомнений.

Как только она и ее семья перестанут зависеть от Кроули и угроза разорения минует, он похитит ее и оставит их всех с носом.

Стиснув зубы, Габриэль попытался заставить себя думать о другом. Например, о Стратерсе. Днем он послал к нему Чанса с тем, чтобы предложить старому морскому волку свою помощь, но капитан решительно, хотя и довольно вежливо, отправил его слугу назад с отказом. Чанс подчинился, но, следуя указаниям хозяина, не ушел, а остался следить за домом на Клеркенуэлл-роуд.

Капитан вышел из дома поздно и направился сначала в Сити, а потом в доки. Чанс последовал за ним, но капитан, должно быть, почувствовал слежку — он зашел в какую-то таверну и исчез. Чанс исследовал три прилегающие к таверне улицы, однако безуспешно — ему так и не удалось найти старого моряка. Тогда он возвратился на Брук-стрит, чтобы поведать о своей неудаче.

Если капитан оказался настолько хитер и ловок, чтобы избавиться от Чанса, значит, он сумеет позаботиться о себе. Тем не менее предчувствие опасности не покидало Габриэля с самой первой встречи с этим человеком.

Он прервал свои раздумья и бросил взгляд на Алатего. Сейчас она по крайней мере была в безопасности. Здесь Кроули не сумеет добраться до нее.

Впрочем, он слишком удалился от реальности.

Его взгляд устремился к Алатее и заскользил по ее волосам. Цветы, подаренные им, завершили то, к чему он так долго стремился и чего так страстно хотел. Он избавил ее от этих чертовых шапочек, которые ненавидел уже много лет. Никогда больше она не будет их носить — уж он об этом позаботится.

Его напряжение нарастало. Нетерпение поднималось в нем, как волна прилива, и это чувство не рассеивалось, а, напротив, усиливалось с каждой минутой. Он прерывисто вздохнул и стал вглядываться в ее лицо, думая о том, что, пожалуй, едва ли сможет и дальше выдержать такое положение.

Оглядев столпившихся вокруг них джентльменов, Габриэль выпрямился, и подошел поближе к Алатее, ощущая соблазнительный и волнующий запах духов, которыми пользовалась мнимая графиня. Этот аромат поднимался от ее разгоряченной плоти.

Габриэль сжал кулаки, но так и не решился устроить сцену — это было бы глупо и бессмысленно. Пожалуй, для него пока лучше подавить инстинкт собственника и держаться подальше от нее.

Взрыв смеха привлек их внимание и заставил обернуться. Габриэль тотчас же оценил удобный случай и дотронулся до руки Алатеи. Его пальцы легко коснулись ее обнаженной кожи над перчаткой.

Ее тело мгновенно откликнулось на это едва заметное прикосновение. Алатея подняла голову:

— Что-то не так?

Она произнесла свой вопрос одними губами, почти беззвучно.

У нее, как и у него, от этого краткого контакта началось головокружение.

— Лучше я поброжу по залу, а к первому вальсу вернусь.

Ее взгляд упал на его губы. Они были так близко, что она чувствовала, как ее овевает его дыхание.

— Может быть, это и в самом деле… разумно.

Она подняла на него глаза, и Габриэль кивнул в ответ. Ему удалось пересилить себя и удалиться, так и не попытавшись ее поцеловать.

Алатея даже испытала некоторое облегчение оттого, что Габриэль удалился. Все время, пока он был рядом, она ощущала его с трудом подавляемое напряжение. Тем не менее она с радостью избавилась бы от своей свиты, чтобы скользить по залу, опираясь на его руку.

Поклонники продолжали развлекать ее, но сердце Алатеи не участвовало в этом веселье. Когда лакей с запиской на подносе пробился к ней сквозь толпу, первой ее мыслью было, что Габриэль нашел уютное и тихое местечко, где они могли бы уединиться, и вызывает ее туда.

Однако дело оказалось совсем в другом, и это вызвало ее беспокойство.