— Ох, Бартоло, — покачала головой Агнесса, — если бы все мужчины разом ослепли, я не знала бы отбоя от обожателей. — Старуха улыбнулась и взяла племянницу под руку. — Что ж, идем?

Утро было солнечным и теплым, идеальным для свадьбы. Сиена и Нарисса помогли Агнессе спуститься к причалу. Джузеппе, вырядившийся по случаю в синюю с серебром ливрею и нацепивший на шляпу пучок голубых перьев, смотрелся настоящим щеголем. Ради праздника он украсил борта гондолы сине-серебряной гирляндой.

— Спасибо, Джузеппе, — поблагодарила Агнесса. — Я, пожалуй, оставлю тебя еще лет на пять.

Джузеппе улыбнулся беззубым ртом. Кассандра как раз полагала, что садовник останется в палаццодо конца своих дней. Агнессу отличала страстная преданность прислуге. Решение Маттео продать имение могло стать для нее роковым. Но племянник ее мужа был слишком молод, чтобы управлять чрезмерно большой собственностью.

Агнесса осторожно шагнула на мокрую доску и, опираясь на руку Джузеппе, перебралась в лодку. Остальные последовали ее примеру.

Тетка и племянница спрятались от солнечных лучей под пологом фельце. Нарисса и Сиена сидели напротив. Высокие волны весело набегали на борта. Кассандра опасалась намочить платье, однако Джузеппе был весьма опытным гребцом и сумел провести лодку от Сан-Доменико до Большого канала, ни разу не позволив воде перелиться через борт.

Когда гондола вошла в Большой канал, Кассандра отдернула полог, и Агнесса не стала ей перечить. Кассандра любовалась грандиозными дворцами, шепотом повторяя их названия. Палаццо ди Гуда. Палаццо Николетти. Палаццо Домачетти. Палаццо Дюбуа. Несмотря на теплую погоду, Кассандру пробрала дрожь. Где теперь Феличиана? Ни пропавшей, ни ее тела по-прежнему не нашли, но что, если оно лежит в чьем-нибудь склепе?

Сегодня она не станет об этом думать. Нельзя допускать такие мысли в день свадьбы лучшей подруги. Кассандра постаралась сосредоточиться на царившей вокруг суете. Канал кишел рыбацкими посудинами и разнокалиберными лодками торговцев. Среди них горделиво проплывали нарядные гондолы богачей. На площади Фрари собрался народ. Зеваки толпились у входа в собор, под витражами. Там же ждал священник в белых праздничных одеяниях. На груди у него сияло в лучах солнца золотое Распятие.

Местные жители выглядывали из окон и дверей. Ребятишки, свесив ноги, расселись на камнях набережной. Венецианцы любили свадьбы, в такие дни в церкви собиралось куда больше прихожан, чем на обычную мессу. Кассандра узнавала в толпе знакомых: синьор Дюбуа, супруги Домачетти, дона Ортенза Дзанотта. Даже фокусник Максимус был здесь, развлекая детишек тем, что доставал монеты у них из-за щек.

Кассандра, Агнесса и Сиена с Нариссой присоединились к гостям, ожидавшим появления невесты. Толпа обступила их со всех сторон. Над толпой висел крепкий запах пота вперемешку с ароматом благовоний, таким густым, что Кассандра чувствовала на губах привкус розовых лепестков. Агнесса вытирала лоб платочком и жаловалась на жару.

Над площадью прокатился ропот ликования: к причалу подходила блестящая черная гондола, увитая зелеными и золотыми гирляндами, украшенная цветками жасмина и апельсинового дерева. На носу сидел отец Мадалены, на корме — двое слуг. Когда лодка замедлила ход, из фельце появилась Мада и помахала толпе, публика разразилась овациями. Босоногие детишки старались подобраться поближе. Гондольеры помогли отцу невесты сойти на берег. Мадалену вели слуги.

Невеста остановилась на причале, ожидая, пока камеристки справятся с невообразимо длинным шлейфом. Ее шелковое платье переливалось всеми оттенками синего, от нежно-бирюзового до глубокого индиго. Кассандра, которая никогда никуда не ездила, решила, что это цвет открытого океана. Солнечные блики играли на вплетенных в ткань серебряных нитях как на водной глади.

Темные волосы Мады частью были уложены в форме цветка, частью свободно падали на плечи. От ее сверкавшего драгоценными камнями головного убора по площади разбегались солнечные зайчики.

Гости расступились, давая дорогу невесте. Мадалена медленно шла через площадь. Дети осыпали ее рисом.

Гондола Марко пристала к причалу, и над толпой вновь разнеслись радостные крики. Марко был с ног до головы одет в синее — цвет добродетели. Его темные волосы красивой волной падали на лоб. Прежде чем присоединиться к невесте, он помог выйти из гондолы родителям и трем младшим сестрам.

Кассандру раздирали два противоположных чувства. Она всей душой радовалась за Мадалену и Марко и горевала оттого, что день ее собственной свадьбы не станет таким же безоблачно счастливым. И с ней не будет родителей. Мать Луки тяжко больна и, скорее всего, тоже не придет на венчание.

Мадалена и Марко остановились у входа в базилику, под центральным витражом, толпа подалась вперед, и Кассандра почувствовала, что вот-вот потеряет сознание. На площади было невыносимо жарко, а прутья корсета давили на ребра.

Кассандра заставляла себя смотреть на невесту, но образ подруги плыл и качался у нее перед глазами. И как она раньше не замечала, что Мада удивительно похожа на Мариабеллу? Те же темные волосы, те же высокие скулы. Мадалена столь походила на убитую куртизанку, что Кассандре не составило труда представить синие пятна у нее на шее и кровавый крест на груди.

Успокойся! Тебе это просто почудилось. Но страшное видение не исчезало. У девушки пересохло в горле. Она отдала бы все на свете за глоток воды. Кассандра стала пробиваться сквозь толпу. Гости и зеваки напирали, отделяя ее от Агнессы, служанок и молодых.

Толпа надвигалась на жениха и невесту, угрожая поглотить их. Кассандра задыхалась от запаха пота. Прорывалась сквозь толпу, стремясь к воде. Ей наступали на ноги, на нее шикали, но Кассандре было все равно. Ей нужен был воздух.

Когда она почти достигла желанной свободы, церковные служки в бело-золотом облачении отворили двери. Это означало, что Мада и Марко обменялись клятвами. Теперь в собор могли войти все желающие.

Черный провал в дубовых дверях Фрари напоминал пасть гигантского чудовища. Кассандру пронзил страх: если Мада войдет в собор, назад ей уже не выйти. Надо ее предупредить. Надо остановить подругу, пока не поздно.

Ясное небо заволокло туманом. Яркие одежды гостей стали блекнуть. Силуэт Мадалены сделался черным, лишь камни на ее шее горели белым пламенем. Еще мгновение, и огонь охватит ее. Кассандра хотела крикнуть: «Берегись!» — но ветер унес прочь ее крик. Мада быстро глянула через плечо.

— Нет! — прошептала Кассандра. То была уже не Мадалена. То была Мариабелла в свадебном платье. А с ее губ капала кровь.

Сознание Кассандры погасло, словно кто-то задул у нее перед глазами свечу. Пошатнувшись на высоких котурнах, она протянула руку, чтобы опереться о стену. Рука поймала воздух. Свеча мигнула и погасла. Наступила темнота.