– Николя, вы чего-то боитесь? – вдруг спросила она.

Это было спасение. Как ледяной водой окатило. Гривцов глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Как будто раздумывал с ответом.

– Иногда мне кажется, что вы совсем не та, какой представляетесь в моих мечтах, – сказал он.

– Что же во мне нехорошего?

– Нет, в вас все прекрасно, и душа, и сердце, и лицо…

– Тогда что вас беспокоит?

– Слышал, у вас вышла серьезная стычка с какой-то дамой, – ответил Николя. – Грозились какими-то страшными карами. Это так не вяжется с вашим образом.

– Чего не бывает в женских спорах, – сказала Катерина Ивановна. – Не думайте об этом.

– Не могу. Как представлю вас в гневе, так и не знаю… Чем же вы ей угрожали? Какими бедами?

Катерина Ивановна остановилась и посмотрела прямо, как умела.

– Вы еще маленький, чтобы знать о таких вещах, – сказал она и обняла его. – Нос у тебя не дорос, дорогой. Но это скоро пройдет.

Николя ощутил сильный и мокрый поцелуй.

Странное дело: он не только не потерял разум, а, напротив, отчетливо понимал, что происходит и что должен делать в этот момент. Он играл роль страстного влюбленного, но при этом четко следил за тем, что происходит вокруг. После пережитого сегодня вечером поцелуй с врагом оказался легкой забавой.

Николя услышал, как поблизости треснула ветка, хотя ветра не было, кто-то застонал, как от боли. Волкам тут делать нечего. Тут бродит зверь пострашнее волка: влюбленный человек. Краем глаза Николя заметил тень, что метнулась от ближайшего куста. Из-за таких пустяков он не стал отрываться от вкусных губ. В конце концов, в любой опасной работе есть свои маленькие удовольствия.

Теперь Николя был совершенно спокоен. Он целовался ровно столько, сколько хотела Катерина Ивановна, вздыхал и выражал полный восторг, после чего преспокойно продолжил романтическую прогулку белой ночью, перейдя с дамой на «ты». Ощущение власти над своим организмом, и в некотором роде страстями, было новым и приятным. Воля крепчала с каждым мгновением. Сознание его было ясным и холодным.

Он вдруг поверил, что из него еще выйдет великий сыщик. Размера не меньшего, чем Ванзаров. Ну, если и меньше, то на вершок.

Не успел глаза закрыть, как разбудили. Николя еле-еле оторвался от подушки. Дома он оказался в пять утра. Сейчас на часах шесть. Выходит, поспать дали всего ничего. Лег, а точнее – упал, не раздеваясь, что сейчас выручило. Натягивать пиджак и брюки? Невозможно и представить.

Он кое-как вылез в окно, чуть не рухнув в траву, и поплелся за уверенной спиной. Зевал и тер глаза, но сонная мгла не отпускала.

– Не отставать, Гривцов! Сейчас вам нужнее всего зарядка на свежем воздухе.

Николя был совершенно другого мнения. Ему сейчас нужна была мягкая подушка часиков на десять, но спорить в таком состоянии он не стал. Да и спорить с Ванзаровым бесполезно. Если что решил, лучше поддаться, мучений меньше.

Короткой дорогой Ванзаров его привел на пляж. Было так рано, что, кроме чаек и городового на посту, не было никого. Николя поежился от утреннего холодка и запахнул пиджак. Ему тут же приказали раздеться до сорочки и снять ботинки. Дрожа всем телом, он кое-как избавился от верхней одежды. Голые пятки стыли на песке. Стало так холодно, что зубы застучали сами собой.

– Сейчас взбодритесь! – обрадовал Ванзаров. – А ну-ка за мной, марш!

Ванзаров побежал в опасной близости от холодной воды. Николя аж передернуло. Деваться некуда, надо бежать. Проклиная все зарядки на свете, он двинулся следом. Бежать по песку было трудно, ноги утопали, приходилось выдирать их, как из киселя. Долго такое мучение терпеть невозможно. Еще немного, и он упадет. И будет спать прямо на песке. Долго и сладко.

Перед глазами Николя залив с берегом ходили ходуном. Далеко впереди маячила мускулистая спина в белой сорочке. Сколько же еще эту пытку терпеть!

Он попытался совладать с заплетающимися ногами, споткнулся и рухнул. Но шмякнулся не больно. Даже стало хорошо. Пристроившись на песке, зевнул и закрыл глаза. Пусть что угодно с ним делают. С места он не сдвинется. Телу было прохладно, он потянулся, готовясь отдаться наползающему сну.

Но не тут-то было. Его подняли, встряхнули, легонько отшлепали по щекам.

– Вот, Гривцов, результат вашего утреннего обжорства. Уже версту пробежать не можете. Что же дальше-то будет?

Дальше Николя хотел одного: спать и спать. Он пробурчал что-то невнятное.

– Не смейте оправдываться. А то сейчас борьбой займемся. Желаете бросок через спину? Или через пояс?

– Нет! – быстро ответил Николя, очнувшись, но предательски зевнув.

– Докладывайте!

Ванзаров размахивал руками и глубоко наклонялся, делая гимнастику, что Николя показалось глубочайшей глупостью.

– О чем докладывать? – спросил он, не справившись с новым зевком.

– Чем занимались с объектом наблюдения.

– Ах, это… – опять зевание, – простите… Она не убийца. Обыкновенная хищница. Крепко села на мой крючок.

– Я не спрашиваю вашего мнения о Катерине Ивановне. Я спросил, где и во сколько она была под вашим наблюдением.

– У Фомана, вы нас видели, – начал Николя.

– Видел. Дальше.

– Поехали кататься. Потом гуляли по пляжу. Потом гуляли в дубах. Воздыхатель за нами следил. Потом опять катались. Выпили бутылку шампанского.

– В котором часу отвезли ее домой?

– Около четырех, уже светало… Потом еще час наблюдал за домом. Оставил наблюдение, когда она наверняка спала.

– Это хорошо, – сказал Ванзаров, вертя корпусом так, что Николя слегка замутило. – Вернее: плохо. Она все время была под наблюдением. А я так рассчитывал на вашу безалаберность. Думал, оставите ее хотя бы в час ночи. И вы подвели меня. Не думал, что так точно выполните поручение.

– Благодарю, – буркнул Николя. Такой комплимент, да еще с утра пораньше – не пряник. – Ваша провокация удалась?

Ванзаров покрутил руками не хуже ветряных мельниц, стряхнул их и, как ни в чем не бывало, застегнул манжеты.

– К сожалению, противник оказался умнее, чем я рассчитывал. Или к счастью.

– Почему к счастью?

– Умного легче ловить. Будет рассчитывать, продумывать, усложнять и обязательно допустит элементарную ошибку. Дамы на это особенно падки.

– Ну, не знаю, – сказал Николя. – Мне кажется, Катерина Ивановна тут ни при чем.

– Чиновнику сыска не должно казаться. Или знаете, или молчите. Кстати, Николя, ваша белошвейка Дарья проживает на углу Чухонской улицы и Нового переулка?

– И это уже пронюхали? Ну, и зачем вам?