Я понимала, что говорю, как его мать, а не как любимая женщина, но после всего случившегося я не могла не волноваться за него.

Он улыбнулся:

– Детка, есть миллион вещей, которым мне придется учиться заново. Добавлю в этот список плавание.

Я улыбнулась ему в ответ.

– Всему свое время, – добавил Кэйд.

– Согласна, – сказала я. И все же я хотела защитить его от жестокости мира.

– Как ты думаешь, далеко отсюда тот самый пляж?

– Какой пляж? – Я не поняла вопроса.

Кэйд коснулся медальона на золотой цепочке, висевшего у меня на груди.

– Тот самый, где твой дедушка нашел раковину.

Я указала направо:

– Думаю, до него одна-две мили в этом направлении. Но не беспокойся об этом. Мы обязательно найдем его, как только устроимся.

Кэйд кивнул. Мы сидели на скамье с видом на океан. Я положила голову на плечо Кэйда. Не бывает идеальной любви. Я подозревала, что в моей любви к Кэйду всегда будет присутствовать некоторая доля одиночества. Будут сожаления и даже печаль. Боль, которую не унять. В конце концов, мы немало преодолели, чтобы оказаться здесь. Мы добрались до вершины горы вместе.

– Мы сделали это, – сказала я, устраиваясь поудобнее и обнимая любимого.

– Да, – с улыбкой ответил он, не отводя глаз от океана.

Он мой. Я – его. И если вы спросите меня, как долго я буду любить Кэйда, я отвечу: пока звезды светят на небе, пока волны ложатся на песок.

Toujours. Вечно.

Дорогой читатель!

В 1994 году я была шестнадцатилетней девушкой с короткими платиновыми волосами, ключами от «Фольксвагена-жука» (его я купила за девятьсот долларов, которые заработала как приходящая няня) и коробкой кассет. Я жила в сонном, промокшем от дождя пригороде Сиэтла. По выходным вместе с друзьями я переправлялась на пароме в Сиэтл, который посещали такие музыканты, как Курт Кобейн и Эдди Веддер. Мы сидели в кофейнях, зависали в музыкальных магазинах или – если нам позволял домашний комендантский час или после звонка за двадцать пять центов со слезными мольбами родителям – отправлялись на Капитолийский холм, чтобы послушать музыкальные группы. Вдохновленные фильмом «Одиночки»[46], мы носили одежду из магазина секонд-хенд (деньги от продажи которой шли на благотворительность) – фланелевые рубашки, винтажные платья, кардиганы, встречались с музыкантами и пили слишком много латте. Главными для нас были музыка, кофе и свобода. Это была наша нирвана.

Но время шло. Я поступила в колледж и получила степень по журналистике. Я отдала свои ботинки «Док Мартенс», обменяла гитару (я так и не научилась хорошо играть на ней) на ноутбук. Я вышла замуж, родила детей, пережила болезненный развод. Но я всегда оглядывалась на то время. Музыка. Кафе. Дождливые дни, наполненные кофе и плохой поэзией. Увитое плющом кирпичное здание на площади Пионеров, которое я так хорошо помню. Я стала совершеннолетней в 1990-х.

Сегодня я сижу в своем офисе в Сиэтле. День солнечный. Я написала семь романов (десять, если считать те, которые я выбросила) и думаю о восьмом романе под названием «Среди тысячи лиц». Когда я начинала работать над этой книгой, я мгновенно почувствовала, что фоном повествования должен быть Сиэтл в зените его музыкальной славы. Мне захотелось, чтобы история разворачивалась на улицах, в кафе и с теми людьми, которых я знала и так сильно любила (и люблю до сих пор). Сиэтл 1990-х годов всегда будет жить в моем сердце, и я надеюсь, что мне удалось отдать ему должное.

Но если фон этой истории родился из ландшафта моего отрочества, то вдохновило меня еще кое-что. Как-то раз два года назад я выезжала из гаража в центре Сиэтла. Уклон к Седьмой авеню был крутым. Я заметила, что дорогу переходит бородатый бездомный, и сразу надавила на тормоз.

Наши глаза встретились, и я мгновенно поняла, что откуда-то его знаю. У меня было такое чувство, что мы встречались много лет назад в колледже. Но как такое могло случиться? Как мог человек, получивший образование, оказаться на улице? Как мог парень, душа любой компании, сменить дорогую одежду и симпатичную квартирку в кондоминиуме на лохмотья и спальный мешок?

Он свернул за угол, прежде чем я успела спустить окно и окликнуть его по имени. И потом, со мной были дети… Тот момент, когда наши глаза встретились, долго преследовал меня, и в моем сердце начал зарождаться сюжет, история Кэйда и Кайли.

Как бы я поступила на месте Кайли? Как бы я повела себя перед таким трудным, разрывающим сердце выбором? Что бы сделал каждый из нас? Я с удовольствием рассматривала эти сложные темы в моем романе и поняла, что, несмотря на все беды, с которыми я столкнулась в собственной жизни, я все-таки верю в любовь и буду верить в нее всегда.

Я написала эту историю после одного из самых трагических периодов в моей жизни. Мой мир перевернулся с ног на голову во всех отношениях. Я изо всех сил пыталась понять смысл происходящего и найти хотя бы подобие радости, чтобы двигаться вперед. Я особенно благодарна моим друзьям и родственникам за то, что они были терпеливы со мной, верили в меня и напоминали, что всему свое время, да и солнце обязательно взойдет снова.

От всего сердца благодарю команду издателей. Они терпели меня, пока я разбиралась со своей жизнью и писала этот роман. Спасибо вам, Элизабет Уид и Дженни Мейер, давние мои агенты, за то, что вы верили в меня с самого первого дня, несмотря ни на что. Я благодарю замечательных людей в издательстве «Рэндом Хауз и Бэллантайн». Спасибо вам, Шона Саммерс, Дженнифер Херши и всей вашей команде за терпение, доброту и за то, что вы взялись за эту книгу.

Спасибо вам, Дениз Рой, Кэти Ханджер, Джейн Грин, Джейн Портер и многие, многие другие. Ваша мудрость, ваша поддержка, ваши советы и ваше одобрение помогали мне в пути.

Спасибо вам, мама и папа, мои замечательные родственники, единственная и неповторимая Клэр Бидвелл Смит и моя команда подруг, которые смеялись и плакали вместе со мной, держали меня за руку в непростые времена.

И я благодарна трем моим мальчикам, Карсону, Расселу и Колби. Я желаю вам найти настоящую любовь, которая будет красивой и яркой, и не отступать, пока вы ее не найдете. Брэндон, спасибо тебе за то, что ты любишь меня и за то, что показываешь мне, как прекрасно любить снова.