Миссис Дроу пояснила с виноватой усмешкой:

– Кийт везде раскидывает свои игрушки, а тут еще мое шитье – я в свободное время подрабатываю, и обед мужу надо успеть приготовить, он приходит с работы голодный как собака, – в общем, жизнь не сахар, я совсем замоталась.

Голос был точно как у Дороти! Миссис Эллис смотрела на нее во все глаза. Та же нудная, вечно недовольная интонация.

– Мы не будем занимать ваше время, – проговорила сестра, – нам только надо, чтобы вы сказали, кто это – Грейс Джексон или нет.

Молодая женщина в раздумье посмотрела на миссис Эллис.

– Нет, – ответила она наконец, – это не Грейс. Правда, Грейс я не видела уже несколько лет, собственно, с тех пор, как вышла замуж. До замужества я ее иногда навещала, ездила в Хампстед. Она внешне совершенно не похожа на эту даму. Грейс полнее, волосы у нее темные, и к тому же она гораздо старше.

– Благодарю вас, – сказала сестра. – Значит, эту даму вы никогда раньше не видели?

– Нет, никогда.

– Ну что ж, прекрасно, – закончила сестра, – не будем больше вас задерживать.

И она повернулась к выходу. Но миссис Эллис не могла допустить, чтобы ей опять морочили голову и пытались окончательно сбить ее с толку.

– Извините, пожалуйста, – обратилась она к миссис Дроу, – тут какая-то цепь недоразумений, но, насколько я поняла, вы или кто-то из ваших домашних говорили сегодня утром с доктором из полиции в Хампстеде и в вашем доме находилась тогда группа детей из школы Хай-Клоус, в том числе моя дочь, Сьюзен Эллис. Здесь ли еще эти дети? И кто из учителей сопровождает группу?

Сестра хотела было вмешаться, но внимание миссис Дроу отвлек ее сын – он вошел в комнату, волоча за собой игрушку.

– Кийт, сколько раз тебе повторять, чтобы ты не смел тут появляться!

Она произнесла это тем же нудным, плаксивым голосом, а миссис Эллис ласково улыбнулась ребенку. Она так любила детей!

– Какой славненький мальчик, – сказала она и протянула ему руку. Он с готовностью протянул свою и крепко сжал ее пальцы.

– Он обычно дичится, ни к кому не подходит, – заметила миссис Дроу, – страшно застенчивый. Говорить силком не заставишь – насупится и молчит, как немой.

– Я его понимаю, я в детстве тоже была застенчивая, – призналась миссис Эллис.

Кийт поднял голову и доверчиво взглянул на нее. Миссис Эллис почувствовала к нему мгновенную симпатию. Но надо прежде выяснить все про Сьюзен…

– Я спрашивала у вас насчет Сьюзен Эллис, – напомнила она.

– Да, я слышала, – сказала миссис Дроу, – но этот болван из полиции все перепутал. Дело в том, что я сама Сьюзен Эллис, Эллис моя девичья фамилия, и я тоже когда-то училась в школе Хай-Клоус. Вот откуда вся неразбериха. Никаких детей из этой школы тут нет и не было.

– Какое удивительное совпадение, – улыбнулась миссис Эллис. – Представьте, и моя фамилия Эллис, и дочку мою зовут Сьюзен, и вдобавок вы до странности похожи на сестру моего покойного мужа!

– Вот как? – сказала миссис Дроу. – Ну что ж, фамилия довольно распространенная. У нас тут по соседству мясник тоже Эллис.

Миссис Эллис вспыхнула. Какая бестактность! И тут же ее охватил страх – сестра уже шагнула к ней с явным намерением взять за руку и проводить к выходу. Миссис Эллис решила, что никуда отсюда не уйдет – по крайней мере, не уйдет в сопровождении сестры.

– Мне всегда казалось, что в Хай-Клоусе очень приятная, домашняя атмосфера, – быстро заговорила она, – только меня очень беспокоят перемены, которые там происходят, – боюсь, что в скором будущем школа совершенно утратит свой прежний облик.

– Да нет, какие там перемены, – сказала миссис Дроу, – как было, так и есть. И дети в большинстве все те же несносные звереныши. Чем меньше будут цепляться за родителей, чем скорее привыкнут жить среди посторонних людей, тем лучше. По крайней мере, с детства будут знать, что почем.

– Извините, но я никак не могу с вами согласиться, – возразила миссис Эллис. Просто невероятно: этот тон, эта кислая мина… Полное повторение Дороти!

– Что касается меня лично, – продолжала миссис Дроу, – то я Слейти на всю жизнь благодарна. Старушка, конечно, с придурью, но добрая, ничего не скажешь, и для меня она много сделала. Заботилась, на каникулы оставляла в школе – у меня мать погибла в уличной катастрофе.

– Ах, боже мой, какая трагедия! – воскликнула миссис Эллис.

Миссис Дроу усмехнулась:

– Да, в ту пору мне было, пожалуй, нелегко. Впрочем, я уже мало что помню. Помню только, что она была добрая, ласковая. И красивая. Мне кажется, Кийт в нее.

Все это время мальчик не выпускал руку миссис Эллис.

– Ну что ж, пора прощаться, – сказала сестра. – Миссис Дроу сообщила нам все, что нужно.

– Я никуда не пойду, – проговорила миссис Эллис, – и вы не имеете права уводить меня силой.

Сестра переглянулась с миссис Дроу.

– Вот видите, как получается, – сказала она вполголоса. – Придется идти за шофером. Я говорила, чтобы послали со мной еще сестру, а они заверили, что это не понадобится.

– Пустяки, – успокоила ее миссис Дроу. – Сейчас столько развелось чокнутых – одной больше, одной меньше, какая разница. Только я закрою Кийта на кухне, а то неизвестно, что ей взбредет в голову.

И она подхватила ребенка на руки и под его отчаянные вопли унесла вон из комнаты.

Сестра снова посмотрела на миссис Эллис:

– Ну, пойдемте, пойдемте. Не глупите.

– Никуда я не пойду! – выпалила миссис Эллис и с проворством, которого сама от себя не ожидала, схватила со стола, где миссис Дроу кроила материал, большие портновские ножницы. – Только посмейте ко мне подойти! Вы горько раскаетесь!

Сестра повернулась, поспешно вышла и с крыльца позвала шофера. Следующие несколько мгновений пролетели с быстротой молнии, однако миссис Эллис успела порадоваться, что выбрала столь блестящую тактику – все произошло, как в лучшем детективном романе.

Наверху, в спальне, она открыла балконную дверь, выходившую на задний двор. Окно на улицу тоже было приоткрыто, и до нее донесся громкий голос шофера:

– Тут есть еще черный ход, дверь настежь. Наверно, она выскочила сюда.

«Вот и хорошо, пусть так и думают, – решила про себя миссис Эллис; она села на пол и прислонилась к кровати. – Пусть побегают поищут. Сестре полезно сбросить лишний жир. В Мортон-хилле они себя особенно не утруждают. Только и знают, что пить чай да лакомиться сладостями, а больных держат на хлебе и воде».

Шум и суета продолжались еще некоторое время. Кто-то звонил по телефону; она слышала чьи-то взволнованные голоса. Наконец, когда глаза у нее стали закрываться от изнеможения, раздался шум отъезжающего автомобиля.