Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда землекопы выбежали в ров, навстречу им кинулись перепуганные оруженосцы:
— Из стен падают камни! — кричал Ксавье. — Одна стена башни треснула и из неё выпал огромный кусок! А сарацины наверху вопят так, будто они уже в аду...
— Там они и будут! — крикнул Эдгар, поворачиваясь к мрачному силуэту Проклятой башни и потрясая над головой сжатыми кулаками. — Вот вам, губители христианских душ! Получили!? Вот вам!!!
С равнины донёсся звук рога. Воины Ричарда Львиное Сердце, увидав, как на их глазах разрушается Проклятая башня и падает одна из примыкающих к ней крепостных стен, чуть отступили, чтобы не попасть под падающие камни, но ожидали возможности вновь идти на приступ. Теперь их натиск мог быть уже не бесцельным!
— Вперёд! — закричал Седрик, подхватывая одной рукой своё оружие и кольчугу, другой продолжая бережно прижимать к себе почти невесомое тело христианского мученика. — Мы должны увидеть короля! Кто знает, сколько сможет протянуть бедняга-монах?.. Вперёд!
Глава десятая
Пророчество
В то время, как отряды англичан штурмовали Проклятую башню, а девять землекопов прорывали тоннели, чтобы её разрушить, со стороны порта более суток продолжался упорный бой, который вели французы во главе с графом Анри Шампанским. Мушиная башня была в полтора раза ниже Проклятой и не столь хорошо защищена: в ней было меньше бойниц, а ограждение её верхней площадки, достаточно низкое, позволяло стрелять по этой площадке из больших луков. Однако ров в этом месте был шире, чем с восточной стороны. Он подходил вплотную к башне и окружающим её стенам, а на стенах, мощных и широких, были установлены камнемётные машины. Но всё это не только не остановило французов, но лишь ещё больше подняло их боевой дух. Они совершали атаку за атакой, при каждом наступлении успевая сбрасывать в ров мешки с песком, камни и обгорелые доски — останки своих осадных башен, сожжённых ещё прошлой весною. В конце концов в нескольких местах ров стал достаточно проходимым, и вперёд бросились таранщики. Они, конечно, не рассчитывали пробить стену: при её толщине и мощи это едва ли представлялось возможным, но отвлекли на себя внимание защитников Мушиной башни, в то время, как несколько десятков воинов установили осадные лестницы по обе стороны башни. Эти лестницы примерно на туаз не доставали до верха стены, и благодаря этому сарацины не могли отталкивать и опрокидывать их сверху. Французы взбирались по ним вереницей, верхние хватались за край стены, подтягивались и оказывались наверху. Со стены было довольно легко перебраться на башню, а потому Али аль-Фазир поспешно приказал своим воинам разрушить перекидные мосты, соединяющие эту часть крепостных стен и весь портовый бастион с остальными башнями. Падение Мушиной башни ещё не означало падения крепости, однако если французы закрепятся на ней, порт будут контролировать они, да и овладение крепостью станет уже вопросом времени...
Но вскоре шейх аль-Фазир получил известие, которое заставило его забыть о том, что происходило прямо под его ногами. Он стоял на верхней площадке Мушиной башни под защитой одного из её зубцов и наблюдал за очередной волной штурма, когда примчался его вестовой Рамиз-Гаджи и, задыхаясь, крикнул:
— Неверные псы сумели разрушить основание восточной башни! Стены дали трещины и разрушаются! Рухнула и часть восточной стены! Ещё немного, и они с востока войдут в город!..
У командующего вырвался целый залп проклятий, он воздел руки к небу и тут же уронил их, словно понимая, что чуда, о котором он хотел просить, уже не произойдёт... Впервые этот опытный и непреклонный воин оказался перед обстоятельствами, которые обрекали его на поражение. Он знал, что его гарнизон и весь город уже два месяца голодают, и им неоткуда ждать подмоги. Подвоз продовольствия с моря прервался давно: корабли христиан захватывают или топят большинство судов, и теперь никто из магометанских мореходов не рискуют подходить к берегам Акры. Армия султана Салах-ад-Дина ещё в прошлом году подступила почти вплотную к лагерю крестоносцев, однако те сделали несколько удачных вылазок и доказали, что нападение на них приведёт к страшным жертвам. Мамелюки султана возроптали и стали требовать, чтобы он отвёл войска от Птолемиады. А тут ещё стало известно, что в Палестину вступили отряды германцев, и они вот-вот тоже будут под стенами Акры. И неустрашимый Саладин устрашился! Он словно позабыл, что Фридрих Барбаросса погиб, а его сын Генрих довёл до арабских земель всего около пяти тысяч крестоносцев. Стотысячная армия султана отступила и укрылась в горах Каруба, не собираясь возвращаться. А теперь ещё прибыли армии франков и англичан, и этот сумасшедший король, который верхом гарцевал под стенами самой неприступной акрской твердыни, будто призывая на себя стрелы... Он казался и впрямь безумцем, но нет, то было, выходит, не безумие, а хитрость: отчаянные и на вид совершенно бесполезные атаки англичан лишь отвлекали защитников гарнизона, в то время как наступающие каким-то невероятным образом сумели разрушить фундамент Проклятой башни!
— Ступай назад, Рамиз! — приказал шейх Али. — Если стена рухнет, и враги Аллаха пойдут на приступ, постарайтесь хотя бы задержать их.
Он проводил глазами юношу, которого, как он сам прекрасно понимал, только что послал на верную смерть, и с высоты Мушиной башни ещё раз окинул взором крепостные стены и город. Надежды нет! Воины в страхе и унынии. Он не раз и не два уже слышал их речи о том, что Аллах отвернулся от своих верных сынов...
Али-аль-Фазир вновь посмотрел на восток и содрогнулся: на его глазах от верхней части Проклятой башни отломился громадный кусок, будто невидимый чудовищный топор рубанул по ней сверху и наискосок... Часть площадки и стены со страшным грохотом, который был слышен даже на большом расстоянии, рухнул на прилегающую к башне стену, сметя с неё десятка два воинов, и оставив в стене огромную выщерблину.