— Прошу передать ее величеству, что я потрясена щедростью ее дара, сэр. А седло просто… Нет, у меня нет слов.

И Ариэль снова уткнулась покрасневшим от сдерживаемого смеха лицом в шею животного.

— Ты должна проехаться на нем, моя дорогая Ариэль, — сказал Роланд. — Как лучше можно показать свое восхищение королевским даром? А когда вернешься, ты сможешь описать посланцам ее величества все достоинства подарка.

Ариэль медленно подняла голову и посмотрела на брата, который ответил на ее полный ужаса взгляд спокойной, ничего не выражающей улыбкой. Тогда она с надеждой перевела взгляд на Саймона, который произнес:

— Великолепная идея, Равенспир. Давай, Ариэль, позволь мне подсадить тебя. Мы все равно собирались проехаться верхом, а теперь ты можешь совершить прогулку на лошади, подаренной тебе королевой.

— Нет! — в отчаянии прошептала Ариэль.

Одно дело — заставить себя бормотать приличествующие случаю слова и совсем другое — проехаться верхом на этой пародии на лошадь. Забыв про слуг королевы, внимательно наблюдавших разворачивающуюся перед ними сцену, она повернулась, готовая убежать, но Саймон решительно преградил ей дорогу.

— Пойдем, моя дорогая. Позволь мне помочь тебе, — твердо повторил он, обнимая жену за талию.

Не успела Ариэль открыть рот, чтобы снова возразить, как уже очутилась в потертом, поскрипывающем старом седле, а кляча под ней с каким-то сипением осела, словно расшатанная, старая кровать.

— Неужели ее величество ждет, что я поеду на лошади, которая еще не оправилась после столь долгого путешествия? — спросила она. — Посмотрите, как она устала.

— О, она вполне способна пройтись легким галопом по полю, — сказал Рэнальф. — А мы составим вам компанию.

— О, это лишнее, Равенспир! — быстро вставил Саймон. — Мы с Ариэль собирались проехаться вдвоем до Кембриджа. Мой грум уже ведет моего коня.

Словно по волшебству появился конюх, который вел под уздцы громадного нескладного пегого коня. Саймон сел в седло.

— Трогай, Ариэль.

И граф направил своего коня вслед за клячей, которой Ариэль, не видя другого выхода, вынуждена была дать шенкеля.

Ариэль, страшно боявшаяся того, что животное либо не сдвинется с места, либо рухнет на ходу, могла быть только благодарна Саймону за такую предусмотрительность, пусть даже проклиная его на все лады за то, что он заставил ее срамиться на этом одре.

Миновав подъемный мост и скрывшись с глаз толпы любопытных во дворе замка, она спросила своего спутника:

— И как только ты мог заставить меня проехаться на нем?

— У тебя не было другого выхода, — ответил он, догоняя Ариэль и двигаясь плечо в плечо с ней.

Мышастый конек, не чувствуя никого позади себя, тут же замедлил шаги.

— Ты можешь быть уверена, что среди гостей есть по крайней мере один человек, который докладывает королеве обо всем, что здесь происходит, так что она получит исчерпывающий доклад о твоем поведении.

— Но… но… ведь это не подарок, а оскорбление! — воскликнула Ариэль, снова пытаясь послать коня шенкелями.

— Это вполне в духе королевы Анны, — с улыбкой заявил Саймон. — Как ты скоро увидишь сама, наша горячо любимая королева весьма скупа, когда речь идет о награде за услуги подданных се величества. Думаю, это животное должно было отправиться на бойню, но Анна нашла ему лучшее применение… пока жизнь еще теплится в нем.

— Не уверена, что это можно назвать жизнью, — ответила Ариэль. — Но я не могу издеваться над этим животным и дальше на нем не поеду.

Натянув поводья, что вряд ли было необходимо, так как лошадь едва плелась, Ариэль спешилась.

— Если ты хочешь все-таки съездить в Кембридж, то твоему коню придется нести нас обоих. Он достаточно силен для этого.

— Без всякого сомнения. Но как ты намерена поступить с подарком ее величества?

— Спутать его и дать ему попастись, пока мы не вернемся. И Ариэль повела коня под уздцы к лужку с сочной травой.

— Если он доживет до нашего возвращения, что маловероятно, пущу его на пастбище.

— Но ты напишешь ее величеству благодарственное письмо? — спросил Саймон, склоняясь с седла и протягивая жене руки.

— Я приложу все усилия и найду такие слова, что она даже не заподозрит моих истинных чувств, — ответила Ариэль, легко поднимаясь и садясь в седло впереди Саймона. — Зачем мы едем в Кембридж?

— Хочу найти там тебе свадебный подарок, — сказал Саймон, одной рукой обнимая Ариэль за талию и беря в другую руку поводья.

Ариэль была так удивлена этими словами, что даже не нашлась сразу, что ответить.

— Два свадебных подарка в один день… Спасибо, — наконец выдавила она из себя и тут же спохватилась: не прозвучали ли ее слова двусмысленно.

Ей было очень удобно сидеть, откинувшись на крепкую грудь Саймона; его теплое дыхание щекотало ее шею. Ариэль готова была ехать так без конца, но, напомнив себе, что не стоит давать воли чувствам, она напряглась и выпрямилась. Время для романтического флирта с собственным мужем прошло, точнее, закончилось с пропажей кобылы.

Почувствовав, что Ариэль отстранилась, Саймон нахмурился:

— Что-нибудь случилось?

— Нет, ничего, — с легким смешком ответила она. — Д что может случиться?

— Я просто спросил.

Не дождавшись ответа на свое суховатое замечание, он цокнул языком, и его пегий двинулся вперед. Вскоре его длинный, размашистый шаг сменился галопом; конь без труда нес двойной вес.

— Какой именно подарок ты хочешь мне найти? — спросила Ариэль спустя несколько минут, чтобы рассеять возникшее между ними напряжение.

— А какой ты хочешь?

— Не знаю. Никто никогда не задавал мне такого вопроса. Равенспиры не очень-то щедры на подарки.

После этих слов Ариэль показалось, что змеевидный браслет на ее запястье под кожаной перчаткой словно потяжелел. Единственная ценная вещь, которую она получила в подарок. Но браслет не нравился ей, несмотря на всю его средневековую красоту.

— Ну что ж, зато Хоуксмуры любят делать подарки, — сказал Саймон, когда пегий проезжал через городские ворота Кембриджа. — По-моему, это одно из самых больших удовольствий в жизни.

Он завернул коня в постоялый двор «Медведь», бросил поводья подбежавшему конюху и спустился на землю. Ариэль последовала за ним без посторонней помощи.

— Приехали на ярмарку, милорд? — приветливо спросил конюх. — Тогда вам надо на рыночную площадь.

— О, ярмарка! — Лицо Ариэль вспыхнуло радостью; на минуту от нее отлетели все тяжелые мысли. — В последний раз я была на ярмарке совсем ребенком. Мы пойдем туда?

— Конечно.

Саймон улыбнулся се оживлению. Эта почти детская непосредственность была новой чертой в характере его молодой жены и нравилась ему куда больше, чем сдержанность, которая пропала было с той ночи, когда они по-настоящему стали мужем и женой, и теперь снова вернулась.