ужасе отшатнулся от внезапно приблизившейся к нему головы. Шея женщины вытянулась на пару метров покрывшись чешуёй, сверкая голубой сталью в свете факелов. Острые клыки щёлкнув сомкнулись на языке Де Ришельё. Кровь мгновенно отлила из его щёк, делая кожу сухой как пергамент. Через секунду кожа стала осыпаться, освобождая череп от оков плоти.

— Ты всё так же слаб Сын. Прими наказание. — Женщина снова приняла человеческий облик, закутавшись в собственные крылья как в платье. Поёрзав, она с довольствием и удобством умостила своё седалище на резном кресле.

— В течении дву-на-десять лун, по нижнему календарю отслужишь шлюхой в казарме шестнадцатого Легиона, — она сладко потянулась, улыбнувшись в пустые провалы черепа, в которых уже начал клубиться огонёк растущих глаз, — ни чего так не повышает дисциплину, как возможность натянуть задницу своего Командующего.

Зубы черепа клацнули два раза, горло ещё не восстановилось, воздух со свистом вырвался из лёгких, но женщине и этого было достаточно. Она хорошо поняла, что ей ответили.

— Неужели мой сын против? Мой непослушный мальчик. — Женщина рассмеялась каркающим смехом портовой шлюхи, покачав указательным пальцем перед лицевыми костями черепа, — Тебе так хочется заглянуть своей госпоже под хвост. Так вот, в качестве наказания ты лишаешься этой возможности ещё на четыреста циклов этой реальности.

Череп, у которого уже появился обрубок носа, наклонился в поклоне.

— И так, мальчишка действительно силён, он мне угрожал мечом, и для понимания уточню.

Угрожал.

Тем.

Самым.

Мечом.

Она на секунду прервалась, разглядывая новые глаза своего сына.

— Очень хорошо, повезло, храмовники появились очень вовремя. Будь по-другому и мальчишка мог увидеть мой страх.

— Я готов принести тебе его голову моя Госпожа, — Хриплый каркающий голос никак не походил на утончённый французский Де Плесси Де Ришельё. — Только скажи. Я принесу во искупление своей вины.

— Ах ты маленький негодник, — смех снова раздался под сводами зала, готов рисковать своей сутью за ради мамочкиных прелестей.

Голова, обтянутая мышцами отвратная в своей анатомической ипостаси, снова кивнула.

— Ну, будь, по-твоему. —Единым рывком, всей своей массой, женщина ударила ему в грудь заваливая на пол. Хвосты оплели тело выдавливая зелёную кровь сквозь поры демонической кожи, — Твоей госпоже пора думать об одиннадцатом хвосте.

* * *

Мы стояли с отцом на границе леса и деревни на деревьях. Я в который раз, вглядывался в переплетение верёвок и лестниц, беседок и платформ, балкончиков и балюстрад. Огромные стволы деревьев, на фоне которых, несомненно толстые канаты, казались тончайшей паутиной, уносились вверх, закрывая своими кронами небо. Странно по идее здесь внизу должен царить сумрак, а вокруг свело, как летним днём в тени шелковицы. Если я правильно понимаю, сами жилища выдолблены в стволах древесных гигантов, которые толщиной стволов не уступают нашим секвойям. Наверное, деревья источен ходами и комнатушками не хуже муравейников…

Звук рога снова разнёсся над лесом, от ближайшего к нам дерева отделилась платформа, став плавно спускаться вниз на манер лифта. Я напряг зрение, заставив картинку прыгнуть к глазам, блин никак не могу привыкнуть к этому эффекту. На платформе стояли четверо, три мужика одетых в броню, очень похожую на доспехи ночной охотницы и уже виденная мною утром женщина. Все четверо о чем-то спокойно разговаривали изредка, посматривая в нашу сторону. Ну по крайней мере комитет по встрече не выглядит встревоженным, прямо рутина рутина, наверное, к ним гости по пять раз на день приходят.

Я покосился на папу. Он в отличие от меня дальнозрения не имеет, стоит ли ему пояснять, что к нам спускаются трое и одна. Отец выглядел спокойно. Автомат на груди. Левая рука покоится на стволе, блин папа прямо в своей стихии настолько естественно на него сел бронежилет с разгрузкой.

Отец повернул ко мне голову, отреагировав на движение. Молча взял протянутый ему бинокль.

— Интересная нас ждёт встреча, — папа внимательно рассматривал спустившейся сверху квартет.

— Обратил внимание на броню, на нас такая же напала. Только и разницы что носила броне-лифчик, — папа хмыкнул на моё замечание, но комментировать не стал, внимательно отслеживая в бинокль как спускается четвёрка аборигенов.

— Вася а куда Шишка делся? — рыжий комок шерсти поднял на меня изумрудной зелени глаза. — хозяин здесь граница леса, дальше ему всё равно хода нет.

Ну да прямо всё стало понятно, в интонациях моего фамильяра стали снова проскакивать высокомерные нотки, вот чуть дашь слабину так и норовит на шею взобраться. Ладно не буду развивать тему, но зарубку оставлю.

— Вася давайка, мохнатый ты кусок шерсти, переходи в режим «стелс», будешь нашим засадным полком.

— Стэлс? — рыжий растеряно перевёл взгляд на папу ища разъяснений и помощи, но отец только усмехнулся, пожав плечами снова приложившись к биноклю.

— Стэлс, тундра ты этакая, это значит стань невидимым, и будь рядом.

— Как изволишь хозяин.

— Вот и помалкивай. Умник. — Папин хмык оторвал меня от Васьки, которому я решил преподать урок почитания своего хозяина. Ну да правильно. Нашёл время.

— Приготовились, — щелчок предохранителя прервал мои метания.

А шустро передвигаются эти… кентавры восьминогие. Сколько тут до дерева с лифтом, метров сто пятьдесят, не меньше. Ладно мальчишки бежали, шустро достигнув деревни на деревьях, но эти то по идее должны били шествовать важно, показывая свою значимость. Или это у меня несубъектное восприятие, начитался книжек в детстве, понимаешь.

Четвёрка аборигенов подошла к нам охранным ордером. Впереди здоровенный мужик с перекаченными руками, блин Арни увидел бы, заработал бы комплекс неполноценности сразу и навеки. В отличие от ночной охотницы, этот несомненно воин одет в кирасу, оставив оголёнными руки. На кожаной юбке нашиты металлические пластины, на голенях ног защитные щитки, похоже сделанные из панциря черепахи, на ногах сандалии с длинными кожаными ремешками, обвитыми вокруг икры, на греческий манер. Мачо блин. Суровое немного вытянутое лицо. Холодный, ничего не выражающий взгляд. На поясе два меча в ножнах. Ручки только необычно длинные. Как только не мешают ему двигаться.

Сразу за ним девушка, снова поразившая меня своей красотой. Распахнутые миндалевидные глаза. красивые формы носа, полные, чувственные губы. Взгляд невольно переместился по длинной шее, минуя ключицы к ложбинке между выдающимися полушариями.

Нда-м, чёт меня на экзотику потянуло.

Сзади девушки за её спиной, по бокам стояли два воина ничем не отличающиеся от первого, лишь у правого на лице присутствовали тоненькие усики.