– Никак, – усмехнулся паучок. – Я же при всем желании не смогу меч поднять. Ты проверяй.

– Как? – удивилась я. – Как его, харакири, что ли, себе устроить?

– Что такое харакири? – нахмурился Гишка, не до конца разобрав размытый мыслеобраз.

– Это когда человек себе живот мечом вспарывает, – пояснила я.

– Отличная идея, – сразу же загорелся паук. – Вспарывай.

– Ага, счас, – хмыкнула я. – Мне еще жизнь дорога.

– Значит, ты мне не доверяешь? – мигом сник Гишка. – Ты думаешь, что я мог подсунуть тебе плохую вещь? Я так старался, улучшал паутину наговорами да травками различными, чтобы еще прочнее стала. Эх ты…

И паучок, понурившись, медленно поплелся к двери. Меня сразу же принялись терзать угрызения совести.

– Постой, – окликнула я друга. – Давай рискнем. Только не обижайся.

– Давай. – Гишка сразу же оживился и вернулся обратно вприпрыжку. – Начинай.

Я вздохнула и с явной неохотой достала из ножен меч.

«Чего надо? – сразу же раздался недовольный заспанный голос моего ворчливого клинка. – Отдохнуть нормально не дадут».

«Слышь, тебе слова не давали, – огрызнулась я. – По-моему, Градук прямо сказал, что ты обязан мне подчиняться».

«А я и подчиняюсь, – хохотнул меч. – О вежливости же речи не шло. Короче, хватит болтать. Зачем звала-то?»

«Ударь меня, но только по туловищу», – приказала я и зажмурилась.

Не хватало еще, чтобы оружие мне какую-нибудь конечность по недомыслию отрубило бы.

«С удовольствием», – сразу же согласился клинок и со всей силы саданул меня по боку.

– Больно! – взревела я в полный голос, хватаясь рукой за ушиб.

Синяк, видимо, знатный выйдет. Но Гишка оказался прав – кольчугу меч не пробил. Просто скользнул по ней и слегка отпружинил. К счастью, поскольку иначе удар оказался бы смертельным для меня.

«Сама просила, – усмехнулся клинок. – А вообще, ты чего еще на ногах?»

«А ты бы хотел, чтобы я погибла?» – вопросом на вопрос ответила я, потирая налившийся тупой болью бок.

«Да, – прямо и честно ответил меч. – Тогда бы я перешел к тому человеку, который умеет обращаться с оружием. А то мало радости – служить неразумной бабе».

«Сам ты неразумный, – обиделась я. – И вообще ты должен меня защищать и оберегать, а не убивать».

«А я защищаю и оберегаю, – хмыкнул клинок. – И подчиняюсь беспрекословно. Приказала, чтобы тебя ударили, – получай по полной. С какой стати я должен ослушаться прямого указания? Оружию не положено размышлять».

– Обалдеть, – прошептала я вслух, неприятно пораженная откровенностью подарка Градука.

Продолжить дальнейший разговор с мечом мне помешала непонятная возня в коридоре.

– Татьяна, с тобой все в порядке? – раздался громкий оклик, и в дверь забарабанили.

– Ну, я пойду, – сразу же засобирался Гишка. – Не хочу, чтобы меня тут увидели. Еще заподозрят неладное.

Я проводила задумчивым взором паучка, ловко взобравшегося под потолок, и отправилась открывать нежданным визитерам, которые, видно, всерьез вознамерились штурмом попасть в мою комнату.

По закону подлости отперла я дверь как раз в тот момент, когда Ярынг собрался с разбегу ее таранить. В итоге он влетел в спальню и сбил меня с ног. Мы с грохотом обрушились на пол. Согласитесь, когда тебя сбивает с ног здоровая волосатая детина – приятного мало. В первые несколько мгновений я даже дар речи от изумления потеряла. А орк, по-моему, не имел ничего против, удобно приземлившись мне на мягкий живот и не менее мягкую грудь.

– Встань с меня, – наконец прошипела я, пытаясь скинуть орка с себя.

– Не могу, – жалобно пробормотал Ярынг, силясь подняться и вновь падая.

При этом он самым бесстыдным образом уставился в вырез совершенно некстати распахнувшегося халата. Интересно, что он там такого увидел? На паутину, что ли, загляделся?

Хотя кольчуга-то практически прозрачная, наверное, все мои прелести на виду оказались.

– Встань немедленно! – завопила я, осознав это неприятное обстоятельство. – Извращенец мохнатый!

– Я за что-то зацепился, – попытался оправдаться орк, по-моему, наслаждаясь возникшей ситуацией.

– Я ж тебя на много маленьких Ярынгов порву, – пообещала я, с натужным кряхтением пытаясь самостоятельно выбраться из-под бесстыдника.

Получалось плохо. Все-таки веса в мерзавце было достаточно. К тому же мешал халат, норовивший в любой момент окончательно с меня сползти. Вот видок бы у меня тогда был! Да и секрет с кольчугой оказался бы раскрыт, чего я предпочла бы избежать.

– Ну и что у нас тут происходит? – раздался насмешливый голос Леона.

Какая-то неведомая сила приподняла орка в воздухе и поставила на ноги; освободив меня. Я мигом поплотнее запахнула халат. Меньше всего на свете я хотела бы, чтобы маг узнал о подарке Гишки.

– Татьяна закричала в своей комнате, – затараторил орк, оправдываясь перед хозяином. – Я подумал – что-то серьезное случилось. Она не открывала, я дверь попытался выбить, а она как распахнулась. Ну я и упал.

– Прямо на Татьяну? – уточнил с ухмылкой маг. – Мягкое падение, ничего не скажешь.

Ярынг мгновенно покраснел.

– А еще он вставать не хотел, – не упустила я свой шанс нажаловаться на охальника.

– Меня что-то держало, – тихо пояснил Ярынг и покраснел еще сильнее, осознав, насколько глупо это звучит.

– По стенке размажу, – мстительно произнесла я. – И глаза выколю, чтобы неповадно в следующий раз было глазеть, куда не просят.

– Если ты его по стенке размажешь, то глаза сами собой вытекут, – резонно возразил Леон.

Я скорчила гримасу отвращения, в красках представив себе кровавую картину расправы над орком. Вот ведь маг умеет же аппетит перед завтраком испортить.

– А вообще, Ярынг прав. – Видимо приняв выражение моего лица за решимость довести дело до конца, маг поспешил прийти на помощь орку. – Несчастный так спешил к тебе на помощь, что забыл снять фартук. Вот он и запутался у него в ногах, мешая подняться.

– Не верю, – упрямо проворчала я.

– Пожалуйста, – с затаенной улыбкой в глазах протянул мне маг украшенный вышивкой фартучек, валявшийся неподалеку.

– Ну ладно, – буркнула я. – А под халат зачем было заглядывать?

– А вот этого я не знаю, – развел руками маг. – С меня хватает и Гайяны, которая каждый день устраивает мне испытание силы воли. Пойми, мы ведь мужчины. А глаза у мужчин очень часто живут собственной жизнью.