Надеемся, что Вы благополучно вернетесь домой и пребывание в отеле «Ледра палас» было приятным до того несчастливого момента, когда в воскресенье 20 июля 1974 года на Кипр вторглись турецкие войска, что, по нашему глубокому убеждению, станет для Вас незабываемым событием… Прилагаем счет за проживание в отеле на сумму… за своевременную оплату которого будем крайне признательны[26].

Впоследствии в стенах появились пробоины от минометных снарядов и пулевые отверстия, похожие на пустые глазницы. В коридорах повисла неуютная тишина. Но под видимыми поверхностями раздавалось множество самых различных звуков: точильщики прогрызали туннели в балюстрадах, ржавчина проедала латунные люстры, а по ночам доски пола жалобно скрипели от старости – это трескался покрывавший их лак. А еще слышалось топотание тараканов, воркование голубей, устроившихся под потолком, и шелестящий шепот мышей.

Мыши поселились в трещинах в холле, сновали по дорогому дубовому паркету, бегали вверх-вниз по перилам. А если возникало желание, то залезали на люстру в бальном зале, удерживая равновесие с помощью хвостов, качались из стороны в сторону и ныряли в пустоту внизу. Что-что, а прыгать с высоты они умели.

Мыши не голодали, поскольку в этом некогда шикарном отеле было полно еды: отслаивающиеся обои, заплесневевшие ковры, отсыревшая штукатурка. Архитектор, проектировавший отель, устроил в задней части здания просторный читальный зал, с горой книг, журналов и энциклопедий. Именно здесь моя знакомая мышь проводила бо́льшую часть времени, пережевывая страницы и оставляя следы зубов на кожаных переплетах. Мышь погрызла все двадцать четыре тома Британской энциклопедии, наслаждаясь вкусом бордового коленкорового переплета с золотыми буквами на корешке. А еще она пожирала труды классиков: Сократа, Платона, Гомера, Аристотеля… «Историю» Геродота, «Антигону» Софокла, «Лисистрату» Аристофана.

Мышь наверняка оставалась бы среди книг до конца своих дней, если бы не внезапная вспышка активности в задании отеля. Турки-киприоты и греки-киприоты начали проводить совещания под эгидой размещенного в отеле контингента ООН. Впервые за все это время два сообщества сделали шаг навстречу миру и согласию.

Члены Комитета по пропавшим без вести в специально отведенных для них помещениях обменивались мнениями и спорили на тему, кого включать в статистику жертв насилия. Ни одна из сторон не желала завышать цифры – а иначе как бы они выглядели в глазах всего мира? Впрочем, оставался один вопрос: можно ли считать греческих несогласных, ставших жертвой греческих ультранационалистов, пропавшими без вести? И аналогично: нужно ли включать в данные об убитых турецких несогласных, ставших жертвой турецких ультранационалистов? И будут ли готовы сообщества, неспособные искоренить собственный экстремизм, признать то, что они сделали со своими диссидентами?

Я узнала от своей знакомой лесной мыши, что Дефне тоже участвовала в этих переговорах, ставших необходимым фундаментом для достижения взаимного доверия перед началом масштабных поисковых работ.

Поделившись со мной этой информацией и полакомившись моими фигами, лесная мышь пошла дальше по своим делам. Больше я ее не видела. Однако перед уходом она упомянула, что автором последней книги, которую она прогрызла, был некий Овидий. Мыши очень понравился его слог, и из тысячи увиденных ею строк одна особенно врезалась в память:

Я надеялась, что Овидий был прав и в один прекрасный день в не столь отдаленном будущем вся эта боль принесет пользу родившимся на острове будущим поколениям: внукам тех, кто прошел через эти невзгоды.

Если вы отправитесь на Кипр сегодня, то найдете надгробия греческих вдов и турецких вдов с надписями, сделанными на разных языках, но содержащими одну и ту же просьбу:

Лондон, конец 2010-х годов

В канун Нового года они решили устроить скромный обед, ничего особенного, хотя обед, приготовленный Мерьем, по определению не мог быть простым. Твердо вознамерившись подсластить окончание этого нелегкого года и поднять настроение приятным теплом в желудке, Мерьем использовала все ингредиенты, которые смогла обнаружить в шкафах, чтобы устроить самый настоящий пир. Когда часы пробили полночь и за окном стали запускать фейерверки, Ада, так и быть, позволила взрослым себя обнять, остро чувствуя, как ее обволакивает их любовь – мягкая, но прочная, словно ткань, сотканная из волокон здоровых растений.

На следующий день Мерьем начала паковать вещи, однако после всех сделанных в восточной части Лондона покупок ей с большим трудом удалось застегнуть молнию на чемоданах с Мэрилин Монро. Весь день Мерьем провела с Адой на кухне, желая обучить племянницу хотя бы основам кулинарии и дать парочку «женских советов».

– Послушай, Адасим, тебе нужна женская ролевая модель. Быть может, я в твоих глазах и не тяну на роль модели, но я как-никак уже много лет остаюсь женщиной. Можешь звонить мне в любое время. Я тоже буду тебе позванивать, если не возражаешь.

– Конечно.

– Мы сможем поболтать о чем угодно. Возможно, у меня нет ответов на все вопросы. Как у нас говорят, если бы лысый знал средство от выпадения волос, то непременно намазал бы им голову. Но я всегда готова тебе помочь. И уже не буду так далеко, как раньше. Обещаю.

Окинув тетю долгим задумчивым взглядом, Ада спросила:

– А как насчет интервью? Может, дадите его до отъезда?

– Домашнее задание? Ой, совсем забыла! Давай сделаем это прямо сейчас. – Мерьем расплела косу и снова ее заплела. – Но сперва попьем чайку. Хорошо? Чтобы лучше соображать.

Когда самовар закипел, наполнив кухню паром, Мерьем, достав два стакана, наполнила их до половины чаем, затем долила один стакан горячей водой, а другой, слегка нахмурившись, – молоком.

– Спасибо. – Ада никогда не была большой любительницей чая. – Ну как, готовы?

– Готова, – ответила Мерьем.

Ада нажала кнопку записи на телефоне и открыла лежавшую на коленях тетрадь.

– Хорошо. Расскажите о вашем детстве. У вашей семьи был сад? И в каком доме вы жили?

– Да, у нас был сад. – Лицо Мерьем просветлело. – Там цвели мимоза и магнолии. Я выращивала томаты в горшках… Во дворе у нас росла шелковица. Мой папа всего добился сам. Он был известным шеф-поваром, хотя дома редко готовил. Ведь это чисто женская работа. Баба́ сам-то был не слишком образован, однако всегда хотел, чтобы дочери получили хорошее образование. Мы с Дефне ходили в лучшие школы. Получили английское образование. Считали себя европейцами. Но европейцы, как оказалось, с этим не согласились.