Желание его поцеловать и знать, что можно. Так, как никогда и никого сама не целовала. Поцеловать и просто забыться, раствориться и отдаться каждой частичкой души, стирая из мыслей существование реального мира, а вместо этого создать новый. Наш мир.

Но я ведь не могла. Или могла? Я не знала.

Алек по-прежнему оставался неподвижным и смотрел на меня с такой выраженной значимостью, словно его мир сейчас так же существовал только ради моих глаз. В глубине его взгляда гнездился один единственный ответ на все мои многочисленные вопросы. И теперь мне стало очевидно, что именно за этим я сюда и пришла.

Положив левую руку к нему на грудь, я, нагибаясь, потянулась к его губам. Алек замер на вздохе, и я почувствовала ладонью, как его сбивчивые удары сердца замедляют ход. Его глаза ни на секунду не покидали моих, пока я решалась преодолеть последние миллиметры, разделяющие наши губы. И в тот момент, когда мой внутренней голос громко сказал: «Черт, да давай сделай это, ты ведь так этого хочешь»; Алек моргнул и выдохнул.

– Не надо, – проговорил он, останавливая меня. – Ты пьяна и явно не придаешь отчета своим действиям.

– Я не… – попыталась возразить я.

Но Алек не позволил договорить.

– Мне этого не нужно, – выделил он, а затем строго добавил. – Возвращайся в свою комнату.

У меня словно весь мир ушел из-под ног, никогда еще не чувствовала, чтобы слова могли так уничтожать. Поспешив, я отпрянула назад, но продолжала отыскивать в его глазах опровержение. Но то, что играло для меня такое важное значение в его взгляде, рассеялось. Теперь он смотрел на меня с долей призрения. В ушах прогремел взрыв, а в груди очень быстро начала нарастать огромных размеров опухоль. Отшатнувшись еще дальше, я сжала кулаки, встала и вылетела из комнаты.

Два мужских голоса разговаривали у меня в голове. Внезапно резкая боль задавила виски, она заставила глаза распахнуться и в тот же момент зажмуриться от новой боли. Черт. Это было странно и пугающе. Вновь голос, который своим баритоном уничтожал мозг, словно в него, не переставая, били электрические разряды. Мне понадобилось приложить усилие, чтобы распознать слова. Кажется, говорил Алек: «Они вроде как похороны отмечали». Затем послышались сухая усмешка и следующая фраза: «В любом случае, они обе спят. Можешь попробовать их разбудить», – сказал он, и в голове наконец заработали шестеренки. Смутные воспоминания вчерашних событий, но ни одного четкого.

Невыносимо громкие шаги вызвали очередь ударов по вискам. Я действительно не могла сообразить, что происходит, пока не отварилась дверь. Приоткрыв один глаз, я смогла узнать расплывающийся силуэт Кирилла.

Кирилла?

Я открыла второй глаз, находясь в полном непонимании. Он стоял в дверном проеме, взволнованный взгляд смотрел не на меня. Приподняв голову, я увидела рядом с собой подругу, которая свернувшись клубком зарылась лицом в одеяло.

Заметив мои движения, Кирилл откашлялся. Да почему же это было так громко?

– Можно?

Я кивнула и снова вернулась к подушке.

Он прошел в комнату и присел у кровати со стороны Леси. Какого черта я слышала его дыхание?

– Эй, малыш, – прошептал он елейным голоском и легонько потряс Лесю за плечо.

– Иди к Черту, кабель, – довольно бодро огрызнулась она для спящей.

– Олесь, милая, нам правда нужно поговорить. Пожалуйста, – начал он ее умолять.

Она и не думала отвечать. Я же мечтала их обоих убить.

– Я должен тебе все объяснить, – снова заговорил Кирилл.

– Отвали.

Пульсирование в висках становилось невыносимым. Внезапно я начала раздумывать о самоубийстве. Пистолет с дулом у виска – то, что нужно.

– Я не уйду отсюда, пока ты не выслушаешь меня, – пригрозил Кирилл.

– Начинай, – безразлично ответила Леся.

Я же поняла, что скандала мой мозг физически не переживет.

– Ребят, – шепотом начала я, предполагая, что даже звук моего голоса усилит боль. – Просто свалите оба из моей комнаты, иначе я вас обоих убью.

Леся вытащила свою голову и понимающе посмотрела на меня.

– Это все шампанское.

Если бы…

На удивление она встала и, поправив футболку, не глядя на своего парня, пошла к двери. Кирилл встал и словно пришибленный щенок, опустив голову, шел за ней. Я проследила за тем, как они удаляются, и мне стало немного смешно, но побоялась издать хоть один звук. Глядя, на коренастого парня, в котором практически два метра роста, и то, как он испуганно ведет себя по отношению к хрупкой Лесе, на губах растянулась улыбка. Они слишком милые.

Спрятавшись под одеяло от света и звуков, не заметила, как вновь уснула.

– Лен, – позвала меня Леся. Я открыла глаза, пытаясь понять сколько времени прошло. – Мне пора, я завтра позвоню, – шепотом проговорила она, находясь прямо над моим лицом.

– Значит, я была права? – хрипло спросила я, замечая счастливые огонечки в ее глазах.

– Почти, – ответила Леся.

Улыбнувшись, она попрощалась и вышла из комнаты. Потянувшись всем телом, с радостью осознала, что боль в голове отступила.

Но едва ли успела захлопнуться входная дверь, как открылась дверь в мою комнату и в проеме появился Алек, мучительно буравя меня своими карими глазами. На меня внезапно обрушились события ночи, и мне стало невыносимо стыдно, в особенности за то, что получила отказ. Мое, и без того ужасное, состояние ухудшилось, когда прибавился еще и позор.

Прошел один напряженный момент, за который я поняла, что Алек очевидно с нетерпением выжидал, когда мы останемся вдвоем. Отчего-то у меня засосало под ложечкой. Ничего хорошего точно не следует ожидать.

Алек тяжело и шумно вздохнул.

– Все, что произошло вчера днем и ночью больше не должно повториться, – он старательно сдерживал свой голос, но выражение его лица принимало все большую злость. – В особенности то, что было ночью.

Очевидно, я вчера перешла не одну дозволенную границу, и не знала, куда сейчас деться, чтобы избежать разговора. Избежать этих глаз, которые разгорались пламенем негодования с каждой новой секундой. И почему мне казалось, что я начала сгорать от его взгляда, в прямом смысле этого слова. Даже воздух в легких превратился в бушующий огонь.

– О чем ты думала? Ты хоть понимала, что заходя в комнату – подписывала себе смертный приговор? – Алек отшатнулся назад, качая головой, и на мгновение, что-то большее пробежало в его глазах. Отчаянье, оно было в них, когда он тихо добавил: – Потому что я сам до сих пор не понял, как смог вчера отказать тебе.

Я ведь не ослышалась? Он почти прошептал, а мое грохочущее о грудную клетку сердце, заглушало собой все.

Мне понадобилось спросить, я так сильно нуждалась в повторение этих слов.