Он снова укрылся завесой, притворяясь, будто случайно, по оплошности, себя обнаружил.

Наступила ночь, но луна будет исправно освещать землю в течение нескольких часов. Она была полной и яркой. Его план состоял из нескольких пунктов. Он рассчитывал, что монголы будут искать его, пока луна не зайдет, и пока корабль будет вести их к этому месту.

И Красные Мокасины приступил к работе. Он достал оставшуюся дробь – восемь свинцовых шариков. Он прятал их от своих спутников, ожидая подобного случая. Да в них и пороху-то не было.

Индеец поспешно разбросал дробь среди сухих кустов и жухлой травы. И зима, и весна выдались засушливыми, так что вся растительность была вялой и ломкой.

Затем он вскочил в седло и поехал догонять своих, догнал быстро, они не успели отъехать далеко от того места, где он с ними расстался.

Петр и Таг схватились за оружие, когда чокто вышел к месту, где они расположились на ночлег, Кричащий Камень рассмеялся, появляясь из-за низкорослых деревьев с готовым к бою луком, украденным им у монголов. Лук был странной конструкции, сделанный из тонко расщепленного рога и дерева, с тугой тетивой, более подходящий для редко покидавших седло кочевников, нежели для оседлых жителей равнин.

– Все готово?

– Да, – ответил Красные Мокасины. – Наш план такой: я отправлю детей моей Тени подпалить сушняк вокруг их лагеря. Мы с Кричащем Камнем подберемся к лошадям и перережем привязи. Огонь погонит лошадей против ветра, вы трое будете их ловить.

– А что, разве монголов огонь не погонит против ветра? – спросил Таг.

– Погонит. Но лошади бегают быстрее людей. Поймайте пару лошадей и скачите вперед. Мы с Кричащим Камнем уведем лошадей прямо из лагеря. Огонь вызовет у монголов панику, они подумают, что мы подожгли со стороны леса.

– Рискованный план. Я не уверен, что умею ловить испуганных лошадей, – признался Петр.

– Не такое уж это и сложное дельце, ваше величество, – сказал Таг. – Я буду рядом и помогу.

– Я перережу привязи.

Все повернулись в сторону девушки. Все то время, что они ехали, Кричащий Камень пытался обучить ее французскому. По ее поведению трудно было понять, обращает ли она вообще какое-нибудь внимание на его усилия. Но сейчас она заговорила именно по-французски, хоть и с очень сильным акцентом.

– А ты раньше когда-нибудь делала такое?

– Да.

Правду ли она говорила? На палубе русского воздушного корабля она показала себя смелой и способной на многое.

– Хорошо, – кивнул Красные Мокасины.

– А что, если вы все трое погибнете? – спросил Петр. – Я тогда не буду знать, в какую сторону мне двигаться. А ты, Таг, знаешь дорогу?

– Да нет, я тоже не особенно здесь ориентируюсь.

– Верно подмечено. Кричащий Камень, в таком случае ты останешься с ними.

– Нет.

– Да. – Он заговорил на мобильском языке. – Нужно, чтобы ты остался с ними, Кричащий Камень. Не могут же двое белых остаться в неизвестном им месте. В крайнем случае они даже нас не смогут найти, и из лука они стрелять не умеют. Остаться с ними, Кричащий Камень, важнее, чем резать привязи.

– Я хочу убить хотя бы одного монгола, – возразил Кричащий Камень. – Вдруг больше такой случай не подвернется.

– У тебя есть более достойное занятие. Это не вылазка за скальпами, это обычная кража лошадей. И у меня есть предчувствие, мой друг, что тебе еще не раз придется столкнуться с монголами. Если ты меня сейчас не послушаешься, то, возможно, тебе никогда не придется похвастаться монгольским скальпом, учти это.

– Я-то всегда найду, чем похвастаться перед своими детьми и внуками.

– Надеюсь, не тем, чем ты дуришь головы симпатичным девушкам при ярком солнечном свете, – заметил Красные Мокасины.

– Ха, есть над чем подумать.

– Achukma okeh? Хорошо?

– Okeh.

– Тогда пошли, луна заходит.

Они разделились: Кричащий Камень, царь и Таг рассредоточились против ветра, Красные Мокасины и Горе, соблюдая предосторожность, время от времени припадая к земле, двинулись в сторону лагеря монголов.

Красные Мокасины призвал хошонти, волевым усилием оттолкнул от себя и девушки тусклый свет луны и удерживал его на расстоянии. Так что теперь даже самые зоркие глаза не могли увидеть ничего, кроме легкого колебания воздуха.

Монголы не заботились об осторожности и вели себя шумно, поэтому еще на подходе Красные Мокасины понял, что они заглотили наживку: разбили лагерь на том самом месте, которое он для них наметил.

Они подбирались все ближе и ближе, и вот уже среди деревьев замелькали огни костра, и можно было различить лица собравшихся вокруг него людей. На границе света костра и мрака ночи мелькали тени лошадей.

Красные Мокасины закрыл глаза, ему очень хотелось выкурить трубку Древнего Табака: это укрепило бы его силы. Но и выдало бы его, поэтому придется обойтись тем, что есть. Он разослал оставшихся детей Тени. То были крошечные духи, обладавшие только одной способностью – установить сродство с ферментом свинца. Он приказал им найти разбросанные свинцовые шарики, разбить их и выпустить на волю томившийся в них огонь. Духи разлетелись. Красные Мокасины надеялся, что им удастся выполнить задание прежде, чем монголы обнаружат их и уничтожат. Если духов постигнет неудача, то и они лишатся последней надежды на спасение.

В тот же день они похоронили Ирину в холодной сибирской земле. Из-за вечной мерзлоты могила получилась неглубокой, поэтому сверху соорудили пирамиду из камней, чтобы дикие звери не растащили останки. Отец Димитрий – единственный священник, которого Адриана, посопротивлявшись, разрешила взять с собой, – совершил обряд Отпевания. Под холодными, серыми небесами его слова и творимый обряд казались Адриане бессмысленными. Разве Бог, к которому обращался священник и который привык внимать молящимся в богато убранных церквах, мог услышать его в глуши? Здесь молитва походила на языческое заклинание зверя перед охотой, на стон ветра.

Адриане хотелось знать, наблюдает ли татарка за погребальной церемонией, и если да, то какие мысли это рождает в ее голове? Как у этих людей принято хоронить мертвецов, чтобы они потом не вставали из могил и не тревожили живых?

Эркюль держался прямо, лицо непроницаемое, словно застыло навеки, как сама земля под ногами.

Кроме священника, никто больше не проронил ни слова. Совершив обряд, все погрузились на корабли и продолжили путь на восток.

Адриана отправилась на поиски Эркюля и нашла его на мостике. Он смотрел вниз на простиравшиеся бескрайние просторы.

Краем глаза Эркюль заметил ее приближение. Он по-прежнему был во всем черном и походил на пуританского проповедника. Странно и непривычно было видеть его в таком обличье.