Эмма нахмурилась, пытаясь представить славного мистера Стаббинса в роли убийцы. Хотя он определенно обладал недюжинной физической силой…

– Можешь припомнить, приезжал ли он в Дербишир в то время, когда убили Фарнзуэрта?

– Честно говоря, я уже не уверена относительно времени смерти Фарнзуэрта, – произнесла Эмма. – Но в последние два месяца Стаббинс приезжал, но я не вспомню точно, когда именно. – Эмма задумалась, стараясь вспомнить свои беседы со Стаббинсом, но ничего не приходило на ум.

– Хотя, – продолжала она, внезапно вспомнив, – он был в наших краях за неделю до того, как твоя мать покончила с собой. Я вспомнила, так как мы с ним обсуждали, каким холодным выдался этот год. Он упомянул о том, что ровно два года назад произошло страшное извержение вулкана Тамбора, и сказал, что погода должна установиться. Этот разговор состоялся десятого апреля, а девятнадцатого погибла твоя мать. Он вполне мог быть в городе в это время.

– Хм… Возможно, Стаббинс ни при чем, но мне необходимо выяснить, где он провел последний месяц и в особенности сегодняшний вечер, прежде чем мы вычеркнем его из списка подозреваемых. Но придется подождать, пока я получу ответ из Военного министерства. Что же касается Смита-Бартона, то я снова побеседую с ним завтра.

– Снова? Ты встречался с Альбертом? – Эмма ждала, что ее вновь охватит горькое чувство разочарования, как случалось всегда при упоминании ее несостоявшегося замужества, но вместо этого сердце наполнилось благодарностью за то, что судьба развела ее с этим человеком. Ведь если бы они поженились, у нее не было бы этих чудесных недель, проведенных с Дериком.

Леди Уоллингфорд попыталась представить двух мужчин, стоящих рядом в этой комнате. Альберт был худощавым, бледным и немного женоподобным по сравнению с Дериком. При виде же высокого, смуглого и невероятно мужественного виконта Скарсдейла у Эммы перехватывало дыхание. И она вдруг поняла, что согласна променять целую жизнь с другим мужчиной на единственный вечер в его объятиях.

Разве она не ответила на все свои вопросы? Эмма не знала, но в данный момент они обсуждали Альберта.

– Что ты ему сказал?

Мрачная полуулыбка, заигравшая на губах Дерика, заставила Эмму желать превратиться в одну из бабочек, изображенных на обоях. Наверняка Альберт ужасно испугался. При мысли об этом Эмма испытала радость.

– Я сказал, что он совершил непростительную глупость, отпустив тебя.

Эмме стало тяжело дышать при виде жаркого взгляда Дерика. Что бы это ни было между ними, оно было очень сильным и необычным. Эмма, со всей своей неопытностью в любовных делах, поняла это, когда заставила себя забыть о боли, гневе и беззащитности.

Совершит ли она непростительную глупость, отпустив Дерика? Это очень важный вопрос, не так ли? Только она не в состоянии была дать на него ответ, пока ее любимый был с ней в одной комнате, дразнил ее органы чувств, лишая способности рассуждать здраво. Эмма думала, что не сможет собраться с мыслями, даже если он будет находиться в одном с ней доме, хоть и на другом этаже.

– Вообще-то уже поздно, и нам пора отправляться в постель.

Дерик удивленно вскинул брови.

– Я хотела сказать – в постели. – Эмма почувствовала, как ее лицо заливает краска смущения. – Х-хочешь, чтобы я приехала утром в замок? Наверное, так будет удобнее. Иначе тебе придется привезти дневники своей матери сюда.

Глаза Дерика вновь приобрели темный оттенок мха, совсем как тогда, у ручья.

– Я сам отвезу тебя утром в замок. Потому что остаюсь ночевать здесь.

– Здесь? – Эмму пронзала нервная дрожь. – Почему?

– Сегодня вечером кто-то пытался проникнуть в твой дом. Кроме того, мы знаем, что возможный убийца все еще на свободе. Вероятно, он просто наблюдает, полагая, что обнаружение тела Фарнзуэрта не приведет к серьезным последствиям. Но он мог и испугаться, зная, как близко подобрался к нему Тадиус, и теперь считает, что от тебя необходимо отделаться. Ты же не думаешь, что я оставлю тебя одну и без защиты.

– Но…

– Перкинс уже готовит мне комнату. Кажется, он сказал голубую спальню.

– Но ведь она находится прямо напротив моей!

– Зато так я смогу лучше присматривать за тобой, моя дорогая. – Улыбка, сопровождавшая эту остроту, показалась Эмме невероятно хищной.

«Все это замечательно, но кто защитит ее от себя самой?»

– Может, тебе переночевать внизу рядом с Джорджем? – нерешительно произнесла Эмма. – Мне кажется, опасность грозит ему.

Дерик подошел ближе, и улыбка исчезла с его лица.

– Приставь к его двери еще одного лакея, если хочешь, Коротышка. Но для меня важнее твоя безопасность. – Он протянул руку, обхватил ладонью лицо Эммы и неспешно погладил ее щеку.

– Не называй меня так, – машинально произнесла Эмма, но уже не с такой горячностью, как раньше. На лице Дерика вновь возникла улыбка – и почти сразу же исчезла.

О Господи! Ну как ей разобраться в собственных мыслях и чувствах, когда сводящий ее с ума мужчина спит в соседней комнате? И что более важно – как удержаться от того, чтобы не отправиться к нему?

Дерик сидел в кресле перед потрескивающим камином, зажженным одним из лакеев. Неестественно голубая кожа кресла поначалу вызвала у него подозрения, но оно оказалось на удивление удобным. Виконта это порадовало, ибо он был почти уверен, что не сможет и на минуту сомкнуть глаз.

Он устроился поудобнее, несмотря на скрип древнего предмета мебели, поднес к глазам резной бокал и принялся разбалтывать его содержимое, наблюдая за тем, как отблески пламени проникают сквозь грани и растворяются в наполняющей бокал янтарной жидкости. Создавалось впечатление, будто она светится изнутри. Совсем как золотистые глаза Эммы.

Дерик поставил бокал с бренди на стол, даже не пригубив. Наверное, он никогда больше не сможет пить этот напиток, а жаль. Он любил бренди. Но отныне он будет постоянно напоминать ему об Эмме и о том, от чего он предпочел отказаться.

А он действительно от нее откажется. Эмма была частью его прошлого, хоть и самой лучшей. Но Дерик собирался забыть о своей юности вместе со всеми причиняющими боль воспоминаниями. Эта уловка срабатывала раньше. Сработает и теперь.

Но почему мысль о поездке в Америку вдруг наполнила душу холодной пустотой?

Дерик перевел взгляд на бокал. Спиртное помогло бы заполнить эту пустоту. По крайней мере, на время.

Да, он поклялся себе, что забудет об этом напитке, когда покинет Дербишир, но что ему могло помешать наслаждаться им, пока он здесь?

Ничего. Дерик взял бокал в руки и сделал глоток. «Ничто не помешает тебе насладиться и компанией Эммы в эти последние несколько дней», – мрачно прошептал внутренний голос.

Дерик закашлялся, когда напиток обжег горло. О нет! Помешает. И причинит боль: либо ему, либо Эмме, а может им обоим.