Их, японцев и гитлеровской Германии, совместная разведывательная деятельность против СССР была налажена еще в 1936 году, когда был заключен так называемый «антикоминтерновский пакт». Уже тогда в органах японской разведки и контрразведки появились подразделения, поддерживавшие прямые контакты с соответствующими германскими службами.

В годы войны такое сотрудничество со стороны Японии осуществлялось на основании распоряжения начальника японского Генерального штаба.

В Токио разведывательные контакты поддерживались через начальника 2-го (разведывательного) управления японского Генштаба — он передавал и получал информацию об СССР через германского военного атташе генерала Кречмера. Кречмер в свою очередь был тесно связан с начальником отделения 5-го (русского) отдела 2-га управления японского Генерального штаба.

В Маньчжурии сотрудничество было налажено через 2-й отдел штаба Квантунской армии и аппарат военного атташе германского посольства в Маньчжоу Го.

Контакт между японской и германской спецслужбами в годы войны поддерживался не только на уровне высокого руководства. Сотрудничество в подрывной работе против СССР имело место и между отдельными разведчиками, на агентурном уровне.

Так, арестованный в 1945 году эмигрант Суражкевич, сын священника, бывший эсер и многолетний резидент японских спецслужб, сообщил на допросе, что он как полуофициальный сотрудник Мукденской ЯВМ с разрешения ее руководства совместно с другим агентом ЯВМ, белогвардейским атаманом Семеновым, поддерживал тесный разведывательный контакт с сотрудниками гестапо Гертнером и Фуксом, пребывавшими в Маньчжурии под «крышей» представителей германских деловых кругов.

Японцы передавали немцам самые разнообразные сведения разведывательного характера: о численности и дислокации наших частей на Дальнем Востоке, о военных и экономических возможностях СССР в этом регионе, об эффективности германских бомбежек Москвы, о метеоусловиях в районе столицы, о характере грузов', поступающих из США через дальневосточные порты, о планах переброски наших частей с Дальнего Востока на центральные фронты. Начальник разведотдела штаба Квантунской армии Асада на допросах в 1945 году выразился по этому поводу так: «Передача разведданных об СССР Германии в тот период, когда немцы вели против СССР войну, производилась на том основании, что у Японии и Германии была единая цель—добиться поражения СССР».

КТО ОНИ И ОТКУДА?

Многих неловкостей в отношениях со своим восточным соседом Россия могла бы избежать, если бы в россиянах, безоглядно широких по натуре и оттого нередко самоуверенных, не присутствовала склонность к шапкозакидательству и недооценке противника. Вспомним, сколько крови попортили современники писателю Куприну, когда он позволил себе вывести в образе штабс-капитана Рыбникова японского разведчика, человека, достойного уважения. Вспомним, наконец, какой ценой расплатилась Россия за свое шапкозакидательство в русско-японской войне.

Японцы всегда были и серьезными партнерами, и серьезными противниками. То же можно сказать об их спецслужбах.

Во всех странах с нормальной общественной психикой спецслужбы всегда были элитой. Представители лучших, в том числе японских, фамилий почитали за честь для себя служить в разведке.

В спецслужбах начинали свою карьеру премьер-министры разных лет Хирото и Тодзио, военный министр Араки, видный японский военный и политический деятель генерал Доихара.

Японские спецслужбы (по крайней мере в описываемый период) не были, однако, закрытой системой «только для белых». Кадры для спецслужб подбирались также из представителей среднего класса и неимущих, если они обнаруживали способности к этой специфической работе.

Для подготовки кадров из этой среды японцы широко пользовались так называемым институтом военных стипендиатов. В высших и средних учебных заведениях страны спецслужбы искали, отбирали и опекали на всем протяжении учебы тех, кого считали соответствовавшими их специфическим требованиям. Делалось это под армейским прикрытием: в лучшем случае стипендиат считал, что за его учебу платит армия.

Основными же учебными заведениями, где с конца XIX века готовили кадры для спецслужб, были военная и военно-морская академии. Там на специальных разведывательных отделениях слушателям читали полный теоретический курс необходимых дисциплин. После его окончания слушатели проходили обязательную стажировку в русском отделе Разведывательного управления Генерального штаба и в 7 секторе 3 отдела морского Генерального штаба. Будущие разведчики стажировались также в дипломатических представительствах за рубежом.

С 1938 года основным учебным центром по подготовке кадров японской разведки стала школа в пригороде Токио Накано, так называемая «наканская школа», готовившая разведчиков-нелегалов для работы за границей, мощный учебный центр с разветвленной сетью на островах, а также в Маньчжурии и Корее. К началу второй мировой войны японцы располагали значительным по численности и качеству подготовки агентурным аппаратом, многонациональным по своему составу. В кадрах японских спецслужб было немало белоэмигрантов—русских, украинцев, татар, армян, грузин, евреев и представителей национальных меньшинств Дальнего Востока — бурят, нанайцев, якутов. Особую категорию составляли изменники Родины, бывшие граждане СССР.

Вербуя кандидатов на территории СССР, японские спецслужбы особенно присматривались к среде националистов—русских, украинских, кавказских, среднеазиатских. Не обходили вниманием религиозных сектантов и сионистские круги. Вербовка велась по двум основным направлениям: идейно-политическому (здесь все определялось степенью враждебности присмотренного кандидата по отношению к СССР) и с учетом возможной материальной заинтересованности. Вербовали как напрямую (сотрудничество предлагалось в открытую), так и с помощью разнообразных косвенных способов, среди которых не последнее место занимал умелый шантаж. О том, как это происходило, рассказывал на допросах бывший японский кадровый разведчик Ямомото: «В практике моей работы мне приходилось приобретать агентуру следующим способом: подобранное из числа совершивших какие-либо преступления лицо арестовывалось. По его делу организовывалось следствие. В процессе следствия или предъявления обвинения арестованному сообщали, что ему грозит длительное тюремное заключение. Иногда действительно сажали. А затем ему говорили: не хочешь сидеть — соглашайся на сотрудничество».

Вербовка агентов-японцев перед войной практиковалась, как правило, на идейно-политической основе — агентура забрасывалась на территорию СССР под видом политических эмигрантов. С началом войны этот способ сошел на нет: «теоретизировать» «политэмигрантам» с нашими политорганами оказывалось не под силу. «Сочувствующие» коммунистическому строю, как часто выяснялось в результате таких бесед, довольно смутно представляли, чему они «сочувствуют».

Японские спецслужбы выступили на фронт тайной войны против СССР организационно выстроенные, если так можно сказать, трехколонным строем: резиденты; агенты, выполнявшие разведывательно-подрывные задачи: агенты, обеспечивавшие в целом всю разведывательную работу.