сгоревшей еды, неудивительно, что Изольда выглядела неимоверно несчастной, и даже Красин приуныл.

– Я их сохраняла на накопитель, – неожиданно сказала Глория. – В ручном режиме, где-то раз в два дня, последний раз позавчера. Мне не нравится, как здесь настроена автоматическая система резервных копий, решила, что лучше перестраховаться, – пояснила она.

Только выстроенная Глорией за пять месяцев стена отчуждения вкупе с деликатным положением спасли женщину от перспективы быть затисканной в объятиях до смерти. По исследователям прокатилась волна облегчения: люди, до того сидевшие в напряжённых позах, обмякли на стульях, у кого-то влажно заблестели глаза, кто-то, не стесняясь, расплылся в широких улыбках.

Даже Инка, покачав головой и слегка улыбнувшись, сказал:

– Знаете, я обычно совсем этого не одобряю… Но спасибо.

Учёный глубоко вздохнул, унимая волнение, и на несколько секунд прижал руку к сердцу. Жест не укрылся от внимания Мигеля, и трактовать его как выражение особой признательности он, в отличие от прочих, не стал. Сюда бы того врача из «ИСМ», кто допустил Инку до экспедиции, он бы ему рассказал много того, что тот о себе даже не думал!

– Выпишу вам премию, – с чувством сказала Фа.

– С формулировкой «за нарушение регламента работы»? – прищурившись, уточнила Глория. Мигель дорого бы дал сейчас за возможность незаметно для окружающих просто полюбоваться женщиной, уверенной в себе, своём профессионализме, своём месте в этой жизни. Глорией, которую он уже давно не видел.

К сожалению, такой возможности ему никто бы не продал ни за какие деньги, так что приходилось сохранять беспристрастный вид.

– Формулировку подберу, что никакой бюрократ не подкопается, – пообещала Фа. – Кто-нибудь ещё хочет премию за нарушение регламента? Что у нас с базой по материальной части?

Эрих пожал плечами и философски ответил:

– Всё равно проводить инвентаризацию того, что уцелело.

При этом он очень выразительно покосился на Мигеля, но врач предпочёл сделать вид, что ничего не заметил.

– Что ж, хорошим новостям порадовались, теперь о неприятном, – при этих словах Фа присутствующие снова подобрались. – Разбираемся с материальными потерями. Эрих?

– Надо считать, – дал завхоз лаконичный ответ.

Но от Фа так просто отделаться не вышло.

– А если примерно?

Завхоз помрачнел.

– Предварительно могу сказать, что мы потеряли порядка трёх четвертей концентратов и незначительное количество «овсянки», – нехотя сказал он. – Опять-таки предварительно, повреждено около трети строительных материалов, но с ними лучше разбираться вместе с Маккензи.

– Согласна, вызовем его на базу в ближайшее время. Оставшихся продуктов хватит до следующей «посылки»?

Эрих надулся. Ещё бы, ему и недавнее «предварительно» далось тяжело, а тут требуют на базе этого «предварительно» ещё и прогноз.

– Впритык, – выдавил он краткий ответ.

Фа поняла, что большего от завхоза она сейчас не добьётся, и развернулась к центру стола.

– И о самом неприятном. Диверсант из нашего круга никуда не делся, и останавливаться он явно не намерен. Поэтому придётся осмотреть базу, в том числе ваши комнаты и ваши личные вещи.

Над столом повисло молчание. Первой его прервала Глория.

– Сомнительно с правовой точки зрения, – заметила она. Кажется, «терапия» Мигеля всё-таки оказала своё действие, а может, расшевелить женщину удалось не ему, а диверсанту. Сложно предаваться меланхолии, когда вокруг творится такое.

– В условиях отсутствия на этой планете представителей власти я могу взять на себя такую ответственность, – Фа уверенно посмотрела на Глорию. – Но, конечно, хороший юрист наверняка найдёт, к чему тут подкопаться. Если кто-то категорически против, я могу выслушать ваши доводы.

– Положите только всё потом на место, – Глория откинулась на спинку стула и сложила руки на груди. – Не люблю беспорядок.

– Кто будет проводить обыск? – кисло спросил Инка.

– Я. И ещё... – начальник экспедиции обвела взглядом присутствующих. – И доктор.

Мигель с удовольствием уклонился бы от этой чести, но особого выбора не было ни у него, ни, и это он прекрасно понимал, у Фа.

– Пока мы не закончим, из столовой не выходить, – предупредила Фа, и, провожаемые тяжёлыми взглядами, они вышли в коридор.

– Разделимся? – спросил Мигель, с лёгкой тоской представляя грядущий объём работы.

– Лучше не надо, – поколебавшись секунду, ответила Фа. – Ко мне могут быть претензии, а вы будете непредвзятым свидетелем.

С непредвзятостью Мигеля наверняка согласились бы не все обитатели базы, но спорить он не стал. Одна пара глаз хорошо, а две в таком деле лучше.

– Что мы вообще ищем? – спросил Мигель, когда они вошли в первую комнату. Сейчас она пустовала, раньше здесь, если он не ошибался, жили Шафран и Сорокин.

– Не знаю, – Фа устало растёрла лицо. Ей бы сейчас не базу обшаривать, а поспать часов десять. – Бомбы, зажигалки, что-нибудь ещё. Не голыми же руками он нам жизнь портит.

– Если он не дурак, мы ничего не найдём, – сказал Мигель, без особого энтузиазма открывая шкаф. Шкаф был пуст, геологи, уезжая на свои базы, забрали вещи с собой.

– Не найдём, – не стала спорить Фа. – Но не только же ему испытывать наши нервы на прочность.

Одно утешало – «обыск» проходил быстро. Комнаты были крошечными, укромных мест в них не находилось при всём желании, а личных вещей у оставшихся на главной базе исследователей с собой был минимум. Но они были, даже этим минимумом отражая внутренний мир хозяина, который тот совсем не обязательно был готов выставить на обозрение, поэтому, заглядывая в шкафы и сумки, Мигель не мог не испытывать чувства неловкости.

Крошечный плюшевый мишка в сумке у Красина (наверняка, подарок от внуков), полупустая коробка сладостей у Эриха (кто бы мог подумать о том, что завхоз втайне сладкоежка!), пижонская, иначе не скажешь, шляпа у Кастела (надевать поверх скафандра?), пачки бумаги с какими-то схемами у Инки… И это только комнаты мужчин, о том, что найдётся у женщин, Мигель старался даже не думать.

Фа, с суровым видом перебиравшая вещи рядом, судя по всему, подобными моральными терзаниями не страдала. Ещё бы, что значит какое-то подглядывание без спроса в чужие шкафы по сравнению с подаренными им неизвестным перспективами!

Мигель попробовал представить, будто он врач, пришедший домой к захворавшему пациенту, и от которого не будут прятать фотографии на стенах или сомнительной художественной ценности книги. Стало немного легче. К тому же их экспедиция действительно больна, и если её не