Узнав, что Батый покинул Венгрию, Даниил и Василько выжидали некоторое время, прежде чем возвратиться на Русь. Они не знали, где их семьи, да и живы ли они, и их радость была безгранична, когда они нашли их. По дороге домой из Польши они не могли приблизиться к Бресту из-за ужасного трупного запаха. Мало что осталось от города Владимира-Волынского, разрушенные храмы которого были заполнены мертвыми телами.

Батыю, который навел ужас на всю Европу опустошением Венгрии, Хорватии, Сербии, Болгарии, Молдавии и части Польши, не понравились эти земли. Запад был слишком тесен для кочевого народа, а Русь стала провинцией монголов. В сравнении с ней Венгрия и Польша пострадали мало. Батый разбил свои палатки и построил Сарай, как уже говорилось, на берегу Нижней Волги, откуда было удобно и легко посылать войска во всех направлениях и держать завоеванную Русь в повиновении. Золотая Орда, как с той поры люди стали называть резиденцию хана на Руси, славилась богатством даже во времена Батыя.

Преемником Чингисхана, умершего в 1227 г., стал его старший сын Угэдэй, который правил с 1229 по 1241 г. За годы его правления Батый завершил завоевание Руси.

На Руси, покоренной монголами, стало известно, что в Монголии появился новый верховный правитель, но внук Чингисхана Батый остался их правителем. Ему был всецело передан контроль над кипчакской ордой, и его владения теперь простирались от Уральских гор до Дуная. Теперь он считал все русские земли своей собственностью и заявил их князьям, что они не могут жить на земле хана, если не склонятся перед ним.

Так началось тяжелое монгольское иго, которому суждено было продлиться более двухсот лет.

Закон монголов в отношении их подданных был короток и по сути своей сводился к следующему: не только их семьи и имущество, но и сама их жизнь находились в полной власти хана. Этот универсальный, фундаментальный и неизменный закон применялся ко всем завоеванным регионам. Нужно было каждый год отдавать десятую часть урожая и всякой продукции. Каждый человек подлежал военной службе в монгольском войске, против кого бы воевать его ни послали. В каждом большом городе были назначены баскаки, чтобы наблюдать за точностью исполнения этих обязанностей и держать в повиновении и народ, и князей. Сначала князья, которых хан оставил у власти, должны были являться в Орду каждый год с данью. Помимо этого, хан мог призвать их к себе, когда ему было нужно. Они должны были являться к нему, согнув колени, кланяясь и стукаясь лбом в землю. Они вынуждены были привозить особые подарки хану, его женам и приближенным.

Являясь к хану, князья должны были соблюдать различные церемонии. Например, при входе в его шатер каждый человек должен был переступать порог, не касаясь его; если человек задевал его, то наказанием ему была смерть. Прежде чем быть допущенным пред очи правителя, князья должны были пройти через многие ритуалы шаманов. Их заставляли кланяться огню, кустам, теням мертвых ханов, проходить между двух костров, а колдуны и колдуньи, разжегшие их, при этом произносили заклинания.

Так как ритуал отвешивания поклонов кустам, огню и теням умерших правителей проходил перед изображениями на войлоке и шелке, то все выглядело так, как поклонение идолам. Князья также должны были хвалить монгольские обычаи, пить напиток из кобыльего молока и есть монгольские блюда. Малейшая демонстрация отвращения или равнодушия была опасна. Так как монголы остро чувствовали отношение, то у них доброта чередовалась с террором. В Орде все знали, перед какими людьми они находятся, кому оказывать почести, а кому нет. Правители регионов, находившихся под властью монголов, но вдали от Сарая и граничивших со свободными землями, встречали более вежливый прием, чем те, которые были ближе. Вот что утверждал человек, который жил во времена Батыя: «Монголы берут меньшую дань с тех, чьи земли находятся далеко от них и граничат с другими – свободными землями, и с тех, кого они по какой-нибудь причине боятся. Они обращаются с этими дальними подданными с большей добротой, чтобы они не нападали или чтобы другие повиновались им с большей охотою». Жестокому и кровожадному Батыю нравилось иногда очаровывать тех князей, которые склонились перед ним, и проявлять по отношению к ним великодушие, и в таких случаях он казался самым сердечным хозяином.

И хотя вся Русь находилась под монгольским игом, оно наибольшей тяжестью легло на ее центральные земли, которые действительно были сердцем Руси и составляли Владимирское княжество. Ярославу было невыразимо труднее управлять, чем князьям Волыни и Галича. После того как Киев был стерт с лица земли или вмят в нее, а Батый не проявил желания захватывать ни Венгрию, ни Польшу, Галич и Волынь, как ближайшие соседи этих стран, оказались в самом легком положении из всех русских княжеств.

Во время своего первого похода на Русь Батый не тронул западные смоленские земли, а во втором – не пошел в северном направлении дальше Бреста. В князьях Волыни и Галича он имел своих последних представителей. На западе находились земли, которые русские по своим причинам представили Батыю как земли, мало зависимые от их власти, фактически иностранные земли, и нарочно называли их не Русью, а Литвой. Таким образом, из всех русских князей положение Даниила было самым благоприятным по отношению к монголам. Что касается его черниговского соперника – князя Михаила, то можно сказать, что его владений уже не существовало. Чернигов и Курск были в самом худшем положении, потому что находились ближе всех к монголам. Вот почему после завоевания Руси Даниил и Михаил каждый по-своему выделились из других русских князей.

Даниил с детства не знал, что такое отдых, и лишь в зрелые годы после бесконечных трудов и усилий получил Галич и Волынь непосредственно перед монгольским нашествием, чтобы оказаться в положении обреченного, из которого он не видел выхода. Его княжества, в которые входили пограничные земли с Юго-Западной Русью, во времена главенства Киева были издавна привлекательны для древней столицы, но так как Киевская Русь уже больше не существовала, а Северная Русь оказалась во власти монголов, правитель Волыни и Галича должен был выбрать одно из двух: либо сформировать из своих земель новое отдельное государство и отделиться от остальной Руси – а в одиночку он не мог выстоять и должен был бы добровольно или против своей воли объединиться со своими западными соседями – поляками и венграми, а так как они были тесно связаны со Священной Римско-Германской империей, он не смог бы избежать союза с этой державой (его могли бы вынудить присоединиться к Римской католической церкви), либо у него был другой выход – признать и укреплять древнюю связь Волыни и Галича с остатками Руси, с той Русью, которая началась во времена Рюрика в Новгороде и приняла крещение в Днепре при князе Владимире. Но в этом случае ему пришлось бы испытать на себе монгольский плен и принести в жертву свою землю ради блага общей страны, терпящей большие страдания. Ему пришлось бы тогда держаться князей дома Владимира, которые были превращены в рабов, и нести с ними то же горькое бремя, которое выпало на их долю. Его православная вера запрещала ему присоединяться к Риму и Западу. Но присоединиться к другим русским князьям и остальному русскому народу, покоренному монголами, тоже для него было невыносимо; его гордость не могла вынести этого, и поэтому всю оставшуюся жизнь он томился в положении, из которого не было спасения и нравственного выхода.