— Я никогда не собиралась завести детей, потому что так легко травмировать их… или испортить неумной любовью. Целую жизнь я посвятила одной цели — добиться самоуважения. И не потому, что я сама себя считала ничтожеством, а потому, что так относились ко мне отчим и мать. И когда Джек, отвергнув меня, выбрал Хоуп, я как будто опять скатилась на нижнюю ступеньку, и вернулось ощущение неудачницы, обреченной терпеть провал за провалом. Теперь мама и Билл лишились своего идола, того, что скрепляло их связь… и, может быть, это бог их покарал.

Фрэнсис опешила. От истерики Пенелопа перешла к проповеди. Чувство собственной правоты распирало ее.

— Но когда Хоуп не появилась в церкви вовремя, я запаниковала. Я вдруг подумала — не проглотила ли она слишком много таблеток? С нее бы сталось. Она вряд ли осознавала, что делает. Я решила заглянуть к ней, проверить, как она, а заодно отобрать у нее таблетки. Ни ее, ни таблеток в комнате не было. Я пошла туда не из чувства вины перед Хоуп, а чтобы вернуть на место лекарство. Если она впала в транс, то лучше было бы избавиться от улики. Ведь никто не докажет, что я принесла ей таблетки, а Хоуп, я надеялась, никогда не проговорится об этом. Когда ее в комнате не оказалось, я подумала, что мы разминулись, она уже в церкви и мне не о чем беспокоиться. Разве я могла представить…

Здесь, на середине фразы, Пенелопа замолчала.

Они оставили ее в кабинете одну, растрепанную, со слезами пролитых слез на лице, внешне холодную как лед, но все с той же ненавистью, жгущей ее изнутри.

После встречи с Пенелопой Фрэнсис стало невыразимо грустно. Даже солнечный день потускнел. Ей настоятельно требовалось присутствие Сэма, хотелось прильнуть к его плечу, услышать от него доброе, сочувственное слово.

Элвис предложил подвезти ее, но она отказалась. Пригородный поезд, минуя автомобильные пробки, домчит ее до Манчестера быстрее.

От вокзала до дома Лоуренсов Фрэнсис шла стремительным шагом и остановилась отдышаться только на подъездной дорожке. Соленый морской воздух проник в легкие, взбодрил, прояснил голову. Обе машины — и Билла, и тетушки — были припаркованы у крыльца, что означало, что они дома и ждут от нее отчета о ходе следствия. Разговор, конечно, был неминуем, и откладывать его было нельзя, но каким он будет тяжелым и для них, и для Фрэнсис!

Ее мысли перенеслись на год в прошлое, когда была убита ее мачеха Клио. В те дни поначалу Фрэнсис владело желание найти убийцу. Она своего добилась, но в качестве трофея ей на плечи нежданно легло тяжким грузом печальное открытие, что злоба, ненависть и зависть давно свили гнездо в ее собственной семье. Такая участь постигла и семью Аделаиды и Билла.

Желая оттянуть насколько возможно встречу с ними, Фрэнсис свернула на заросшую тропинку, ведущую к домику Тедди. Сотни раз она проходила этим путем в детстве, ощущая босыми ножками тепло сосновых игл, устилающих землю. Тогда деревья еще не так вытянулись кверху и до нижних ветвей можно было даже допрыгнуть. Лесная глушь будила в ней воображение. Она представляла себя в роли Гретель, которая вместе с братиком Гензелем, углубляясь в дремучую чащу, рассыпала за собой хлебные крошки, или в роли детектива, занятого поисками кровавых следов на земле.

Жизнь в Манчестере в те летние месяцы была настолько безмятежна, что маленькой Фрэнни требовалась подпитка своей фантазии всяческими ужасами. Иначе каждый день походил бы на другой — купанье, игры с кузинами, походы в кафе-мороженое, где никаких сюрпризов не ожидалось. Трагедии, правда, случались. Однажды, катаясь на велосипеде, она на полном ходу врезалась в колючий куст, в другой раз ее роскошный воздушный змей, оборвав веревку, улетел в море и там утонул, а как-то теннисный мячик потерялся в крапиве. За двадцать прошедших лет мир не изменился — только деревья выросли, кузины повзрослели, одна умерла, а Фрэнсис постарела.

— Тедди, — позвала она, войдя в тесную сумрачную прихожую.

Дверь на мощной пружине тотчас захлопнулась за ней. Три бабушкиных собаки разом вскочили с коврика, подбежали и обнюхали пришелицу. Фрэнсис погладила поочередно каждую собачью голову и снова окликнула:

— Тедди!

— Я здесь.

Вместе с собаками, дружно последовавшими за ней, Фрэнсис двинулась туда, откуда донесся голос. Тедди в розовом стеганом халате и шлепанцах восседала на высоком стуле за компьютером допотопного вида. Выцветшие от старости гардины заслоняли экран от света, бьющего в окна. Скованной артритом рукой она, однако, достаточно уверенно управляла «мышью» и щелкала клавишами на клавиатуре.

Фрэнсис хихикнула.

— Что тут смешного? — серьезно, без тени юмора осведомилась бабушка.

Фрэнсис смутилась, не зная, как ответить. Хотя ее всегда изумляла тяга старушки ко всякого рода техническим новинкам, но то, что Тедди разгуливает в Интернете, явилось для нее сюрпризом.

— Проклятая машина так медленно соображает… Просто зло берет. Беа советует мне потратиться на новый модем. Только я не уверена, что он подойдет к моей рухляди.

Фрэнсис живо представила, как старые леди — всем за восемьдесят — обсуждают достоинства той или иной модели модемов за ленчем или игрой в маджонг в Певческом клубе.

— Как ты осилила эту премудрость?

— А что тут удивительного? Ученье мне всегда давалось легко. Я попросила Билла достать мне компьютер, и он заказал мне этот. Билл отыскал и весьма приятного молодого человека… дай бог вспомнить, как он представился… Парень все собрал, подключил, объяснил мне азы и подарил кучу брошюр. Дальше я практиковалась самостоятельно.

— И ты пользуешься электронной почтой?

— А как же! Возможно, я и тебе отправлю посланьице, только если ты уберешь с лица эту свою гадкую ухмылку.

— Я не устаю удивляться тебе, — искренне призналась Фрэнсис. — А чем ты занята сейчас?

— Решила посмотреть, откликнулся ли канцлер на мой запрос.

— Канцлер?!

— Ну да. Глава епископальной епархии. Это выборная должность. Кстати, он очень известный юрист. Владеет адвокатской фирмой в Бостоне. Милейший человек.

— Где ты с ним повстречалась?

— Нигде. Я его в глаза не видала. Мы связались по электронной почте. Вряд ли он догадается, что имеет дело с лысой старухой, если я ограничусь контактом через компьютер. Вполне вероятно, что он представляет меня гораздо моложе и гораздо умнее, чем я есть. — Тедди задорно улыбнулась. — Я пытаюсь откопать что-нибудь касательно отца Уитни.

— Что откопать?

— Что угодно.

— Зачем?

Хотя Тедди несколько раз в последнее время заводила речь про церковь Святого Духа, но ее критика относилась лишь к дурному влиянию религии на Хоуп.

— Кэботы учредили фонд памяти Хоуп, а Аделаида хочет, чтобы деньги ушли на нужды церкви. Я думаю — только пусть это останется между нами, — они загодя мостят себе дорогу в Царствие Небесное. Удачи им. Вот только я сомневаюсь, способна ли эта жалкая церквушка управиться с такой кучей денег. Ведь это серьезная ответственность. Я хочу знать, куда уйдут доллары — на позолоту алтаря или на дела более полезные? Противно думать, что их растранжирят впустую или они уплывут в чей-то карман.