Миссис Ми караулила Карлу, подглядывая в дверной глазок. Как только Карла вышла из лифта, соседская дверь распахнулась. Миссис Ми желала обсудить последние события в войне с боссом салона красоты. Письмо, которое Карла сочинила в начале лета, не заставило начальство вернуть прежнюю систему чаевых, а работницы так и не исполнили угрозы наябедничать в Министерство труда. Теперь босс намеревался продлить рабочий день до десяти вечера.

— Я сказала ему, — частила миссис Ми, — у меня семья, мне это не подходит. А он в ответ: «Не нравится — ищи другую работу…»

Карла подняла руку, как ученица в классе:

— Извините, миссис Ми, то, что вы рассказываете, очень интересно, но я должна накормить Майка ужином. Давайте поговорим об этом завтра.

Соседка понимающе улыбнулась. Ей ли не знать, как мужчины относятся к еде.

— Конечно, отложим до завтра. — Не успела Карла дойти до своей квартиры, как миссис Ми снова окликнула ее: — Придете играть в лото в пятницу?

Карла ткнула себя в грудь пальцем:

— Кто? Я?

— Ну да! Приходите! Может, выиграете.

— Спасибо, но вечером в пятницу я занята.

— Ладно, — не обиделась миссис Ми. — Тогда через неделю.

Майк читал газету на кухне — локти на столе, костяшки пальцем уперты в виски. Днем он подстригся, и в кухне витал запах парикмахерского одеколона.

— Привет. — Он поднял глаза на жену.

— Привет. — Карла поставила пакеты с покупками на пол.

— Ну, ты ее видела?

— Угу.

— И как все прошло?

Плотоядное возбуждение в его голосе покоробило Карлу. Вслух Майк заявлял о глубокой печали и разочаровании, в которое его повергла измена Джоела, но Карла догадывалась, что в глубине души эта новость его порадовала. Мифу о беззаветной любви супругов Литвиновых был нанесен смертельный удар, и Майк ликовал.

— Нормально, — ответила Карла.

— Что она сказала?

— Точно не вспомню. Много разного.

— Какая она из себя?

— Очень… интересная, — не сразу ответила Карла.

— Еще бы, — язвительно хмыкнул Майк.

— Я хотела сказать, — поправилась Карла, — не похожая на других и артистичная.

— Она попросила прощения?

— М-м… косвенно. Сказала, что очень беспокоится, как бы вся эта история не ожесточила нас против отца.

— Брехня. С ребенком познакомились?

— Нет, его не было.

— А какая у нее квартира?

Карла молчала. Ей не хотелось провоцировать насмешки рассказами о фотографии вагины и бакшише.

— Обычная квартира, — сказала она наконец. — Что приготовить на ужин?

— Мне — молочный коктейль. — Майк снова углубился в чтение.

Карла принялась распаковывать продукты.

— Я встретила миссис Ми в коридоре, и она пригласила меня сыграть в лото в пятницу вечером. Представляешь?

Майк оторвался от газеты:

— Ты не можешь в пятницу. У тебя обход избирателей.

— Я помню об этом и не собиралась к ней идти. Просто я страшно удивилась, что она меня позвала.

— Люди вроде нее спускают кучу денег на лото и лотерейные билеты. — Послюнявив палец, Майк перевернул страницу.

— Знаю, но меня удивило другое. С чего она взяла, что я захочу составить ей компанию?

— Почему нет? Вы же друзья.

— Миссис Ми и я? Ничего подобного! Мы просто соседи.

— Ну, вы все время общаетесь, делитесь секретами.

— Неправда! О себе я ей ничего никогда не рассказывала.

Майк не ответил. Морозилка плохо закрывалась, и Карла взяла нож, чтобы отколоть пушистый белый лед, наросший по краям.

— У нас нет ничего общего. Она почти ровесница моей матери…

— Я понял, Карла! — оборвал ее Майк. — Но не надо раздувать из этого проблему федерального масштаба!

Карла обернулась и посмотрела на мужа. Кожа у него на загривке, там, где парикмахер прошелся бритвой, алела красными пятнами; к воротнику рубашки изнутри прилипли маленькие отстриженные волоски. Рядом с этим человеком она засыпала и просыпалась последние пять лет. Сколько это еще продлится — тридцать, сорок лет, а может, больше? Рано или поздно они усыновят ребенка и она станет матерью. Она будет непрерывно стирать детские вещички в специальных антиаллергенных моющих средствах и заваривать детские хлопья в молоке. В больнице она перейдет на неполный рабочий день, по четвергам будет по-прежнему ходить на йогу, и в конце концов наступит пятница, когда она сдастся и отправится к миссис Ми играть в лото.

Карла опять принялась откалывать лед вокруг дверцы морозилки.

— Не делай так, — раздраженно заметил Майк. — На полу будут лужи. Подложи газету.

Карла бросила нож на стол и вышла из кухни, оставив морозилку распахнутой настежь.

Мебель в спальне, казалось, злорадно наблюдала за ней: ну и что дальше? Карла легла на кровать и уставилась в пятно на потолке, образовавшееся после протечки у соседей сверху. Майк прав: она и миссис Ми слеплены из одного теста. Обе настолько трусливы, настолько сжились с убогими обстоятельствами, что постоянно упускают свое счастье.

Вскоре она услышала, как на кухне задвигался Майк, открывая и закрывая шкафчики. На Карлу накатило раскаяние. Бедняга Майк. Он мог бы жениться на красавице. Или на женщине, которая нарожала бы ему детей. Но он мирится с ней — с ее ожирением, бесплодием — и не жалуется. Он выбрал ее в спутницы жизни не потому, что она красивая или сексуальная, но потому, что считает хорошим человеком и единомышленником. И чем же она, глупая женщина, отплатила ему? Легла в постель с первым встречным, назвавшим ее уродливое тело привлекательным.

Карла встала и вернулась на кухню. Майк, выпив коктейль, мыл стакан.

— Прости, — сказала Карла.

— Ничего страшного.

— Майк…

— Я убрал продукты, — торопливо перебил он. — Чтобы не испортились.

Ребе Рейнман поднял в руке гранат:

— Эстер, знаешь ли ты, почему мы едим этот фрукт на Рош Ха-Шана?[47]

Двадцать человек, сидевшие за обеденным столом Рейнманов, подъедая праздничное угощение, перестали жевать в ожидании ответа Эстер.

— Потому что у гранатов есть маленькие короны?