— Великий Астрагор не одобряет, когда решения принимают без его участия, — сухо произнес Войт. — Девчонку следует запереть в нижних подземельях на несколько дней… До его возвращения.

— Всецело с вами согласна, любезный Войт Драгоций, — вновь пропела Елена. — Но пусть ее хотя бы не кормят. Должно же быть своевременное наказание.

— Не переживайте, уважаемая госпожа, — подал голос Рок. — Находиться внизу — уже достаточная кара. В наших камерах не предусмотрено каминов.

Войт схватил Василису за локоть, причем довольно грубо, и потащил за собой. Девочка не сопротивлялась, лишь послала Фэшу ненавидящий взгляд, — впрочем, мальчишка даже не смотрел на нее.

И вот она здесь, в тесном, холодном и сыром помещении, лежит на охапке соломы, накрытой заплесневелым от постоянной сырости пледом неопределенного цвета. От каменных стен тянет холодом, сводящим мышцы рук и ног до судорог. Если она не будет двигаться, то обязательно замерзнет.

Василиса встала и принялась делать махи руками и ногами — получалось вяло, зато ей стало немного теплее. К сожалению, у нее появился сухой, неприятный кашель, и с каждым разом он звучал все надрывнее.

Еще через несколько часов у нее повысилась температура: пребывание в холодном помещении не прошло даром. Запылали щеки, нос, лоб, а горло будто сжало тугой плетью, — ее залихорадило.

Сколько прошло часов? Она не знала. Может, целые сутки, двое? Но больше всего Василису мучил голод. Пожалуй, никогда еще в жизни она не находилась в таком ужасном состоянии: есть хотелось так, что желудок выворачивало наизнанку. Даже чувство страха притупилось… Что толку бояться встречи с Астрагором, если она, похоже, просто умрет от истощения?

Но как Фэш мог так поступить! И вновь где-то внутри всколыхнулась обида, разливаясь новой, горячей волной, затопляющей сознание, — предательство друга глубоко ранило Василису. Конечно, Фэш — племянник Астрагора и наверняка не просто так считается одним из лучших его учеников. Иногда он жесток, даже очень, бывает обидчив и заносчив, но зато столько раз поступал благородно, — например, когда спас Василису, рассказав о хрустальном сердце. Или выкрал часовую стрелу Дианы, рискуя очень, очень многим… Именно поэтому Василиса всегда считала его другом, несмотря на все их ссоры и недоразумения, порой случавшиеся между ними. Она вспомнила, как было здорово, когда они вдвоем с Фэшем сидели на еловой ветке, обнявшись. Как он утешал ее, говорил, что все будет хорошо… И как они целовались в личном уголке…

Из ее глаз вдруг хлынули злые, горячие слезы. Почему в жизни все так сложно? Почему нельзя просто дружить с теми, кто тебе нравится, и делать то, что хочется? Жить свободно… Разве она хотела оказаться здесь, в сыром и темном подземелье? Нет конечно! И все же она рисковала не напрасно — нашла Черную Комнату и, главное, то, что в ней спрятано. Лишь бы теперь об этом не узнал Астрагор…

Как ни удивительно, страх придал ей силы: Василиса поднялась на ноги и, шатаясь, подошла к самой решетке своей камеры. Прикоснувшись к прутьям, девочка тут же отдернула пальцы — кованое железо оказалось ледяным. Наверное, она могла бы просунуть через любое отверстие между прутьями руку, даже две сразу, но голова точно бы не пролезла.

На противоположной стене, едва мерцая, нещадно чадил единственный факел. С правой стороны находилась крепкая стена, едва различимая при плохом освещении. Уже в который раз Василиса вгляделась в темноту коридора, уходившего куда-то далеко влево. Куда он ведет? Даже если она выберется отсюда каким-то чудесным образом, то все равно заплутает в подземном лабиринте Змиулана.

Где-то в глубине коридора послышалось тихое, приглушенное мяуканье. Вначале Василиса даже не обратила на него внимания, но звук повторился снова и на этот раз ближе. Девочка замерла, прислушиваясь. В следующее мгновение что-то мягкое осторожно дотронулось до ее лодыжки. Ноги у нее подкосились от страха. Не в силах даже как следует испугаться, девочка упала, ощутимо ударившись коленями.

Перед ней сидел на задних лапах маленький черный кот — треугл, сжимая в зубах что-то большое… Василиса протянула к нему руку, и нежданный посетитель поделился своей добычей — на ее ладони лежал изрядный кусок хлеба. Ноздри затрепетали, уловив аромат свежей выпечки, и Василиса без раздумий вонзила зубы в хрустящую корочку.

Пока она ела, треугл молча наблюдал за ней. Василиса тоже не спешила благодарить, занятая поглощением столь долгожданной еды. Да еще такой вкусной — хлеб оказался с орехами и семечками.

— Ты все равно меня предал, — расправившись более чем с половиной куска, сообщила Василиса. — Не думай, что этот хлеб тебя хоть как-то извиняет.

Треугл издал короткое, надменное «мяу».

— Вот, ты даже не раскаиваешься, — беспощадно продолжила Василиса.

Кот презрительно фыркнул.

— Настоящий ученик Астрагора.

Еще одно фырканье.

— Неудивительно, что он тебя выбрал! — Василиса уже не могла остановиться. — Ты становишься таким же, как он!

Треугл встал на лапы и, вложив все свое презрение в еще одно «мяу», развернулся к Василисе хвостом.

Этого она уже стерпеть не могла: подавшись вперед, девочка схватила этот злосчастный черный хвост и дернула изо всех сил.

Треугл издал громкий, обиженный вопль и, мигом очутившись по ту сторону решетки, зашипел на нее, обнажая длинные зубы-иглы.

— Так тебе и надо, предатель, — дополнила Василиса и отвернулась.

Через несколько секунд она не выдержала и вновь взглянула за решетку, но треугла в коридоре уже не было. На душе у Василисы сделалось мерзко-мерзко: конечно, она была благодарна Фэшу за хлеб, но простить его никак не могла.

В коридоре раздались шаги — сюда шло двое или трое. Погрузившись в невеселые думы, Василиса не сразу осознала, что решетка вдруг исчезла и кто-то вошел в камеру.

Но вот из полумрака подземелья выплыла знакомая фигура, похожая на черную трость. Дрожа от ужаса, Василиса поднялась на ноги.

На какой-то миг ей показалось, что она снова находится в своем самом страшном сне, но теперь кошмар имеет продолжение.

— Ну, здравствуй, черная ключница, — проскрипел Астрагор. — Признаться, немало удивлен создавшейся ситуацией, весьма щекотливой.

У Василисы даже волосы на голове зашевелились от страха, — ее воля ослабла, и она отступила, закрыв глаза. Будь что будет, у нее больше не было сил сопротивляться.

Внезапно раздался громкий, торжествующий смех.

До ужаса знакомый…

Василиса открыла глаза и чуть снова не зажмурилась: ей совсем не хотелось видеть Елену да еще так близко. Часовщица пришла в белоснежном длинном платье, украшенном черным кружевом. На аккуратно уложенных волосах красовалась миниатюрная черная шляпка, шею овивал жемчуг. Елена просто лучилась здоровьем и свежестью и как-то совершенно не вязалась с окружающей унылой обстановкой.