Парень раздраженно глянул на вцепившегося в него хозяина. Мельком удивившись тому, что трактирщиков почему-то двое, он, не глядя, сунул первому попавшемуся несколько медяков и снова заорал:

– Семен, ты слышал меня?! Запрягай давай, мы уезжаем!

Появившийся на крыльце старый солдат ошарашенно уставился на него.

– Лексей Дмитрич, помилуй бог, куда теперь ехать-то, ведь ночь на дворе уже…

Алексей зло мотнул головой, его шатнуло, и он, чтобы не упасть, двумя руками ухватился за перила.

– Э-э-э, да ты пьян совсем, барин, – сокрушенно протянул Семен, – как же тебя угораздило так набраться-то, ровно дитя неразумное…

– А вот это не твое дело! Ну, набрался? Ну и что? – Молодой человек с трудом удерживал равновесие на ступеньках. – Поучать он тут будет! Я сказал – едем, и – точка!

Голова кружилась, крыльцо ходило ходуном, и Алексей, пробормотав: «Хлипкое все! Того гляди, развалится», – плюхнулся на ступеньку. Посмотрев на нерешительно топтавшегося рядом Семена снизу вверх, раздраженно прорычал:

– Ну!

Расстроенный солдат хотел было что-то сказать, но только махнул рукой и пошел к конюшне.

Алексей обвел пьяным взглядом округу, очень хотелось еще на ком-нибудь сорвать кипевшую в нем злобу, но двор был пуст, даже собака забилась в конуру. «Мерзавец… Каков мерзавец… Ведь знал же про Клык!» – слова куда-то подевались, впрочем, как и мысли, осталась лишь пьяная обида, затопившая все его существо. Хотелось побыстрее уехать из этого поганого места.

– Семен, ну скоро ты там! – раздраженно крикнул он в темноту двора.

Наконец карета была готова. Старый солдат, горестно вздыхая, помог Алексею подняться и довел до рыдвана. Но у дверцы молодой человек заупрямился и, мотая головой, потребовал, чтобы Семен его тащил на облучок, как назидательно заявил парень: «Дабы мерзость кабацкая повыветрилась». Непонятно было, что имелось в виду: то ли воспоминания о собственной глупости, то ли хмельной угар. Наконец, с грехом пополам дядьке удалось втащить Алексея, и мотающийся, норовящий сверзиться вниз парень уселся, прислонившись спиной к стенке кареты. Рядом, обиженно сопя, устроился Семен и щелкнул вожжами. Не отдохнувшие как следует лошади шли неохотно, понуро мотая головами.

К ночи поднялся ветер, разогнавший дождливую хмарь, небо очистилось, выползла круглая, как ячменная лепешка, луна, освещая лесную дорогу. Тени от деревьев сплетались на ней в замысловатый узор, напоминавший сеть гигантского паука. Казалось, и карета, и медленно бредущие лошади вот-вот застрянут в этой липкой паутине.

На свежем воздухе Алексею действительно немного полегчало, в голове прояснилось, и появились более-менее разумные мысли, которые никакого удовольствия не доставили. Пьяные злоба и обида сменились раскаяньем и стыдом, тоже, впрочем, не совсем трезвыми. Стыдно стало и за то, что напился, и за то, что поддался на глупую провокацию, и за то, что сорвал злобу на ни в чем не повинном Семене. Извиняться было неловко, но раскаяние мутило душу.

– Семен, ты, это… не обижайся уж… Чего с пьяного взять-то? Пьяные-то, они все дураки… – Алексей виновато вздохнул.

Старый солдат покряхтел, но ничего не ответил, уставившись на дорогу.

– Семен, а Семен, ты вот никогда не напивался?

– Ну, бывало… – помолчав, ответил Семен. – Ничего в том хорошего нет.

– А если напивался, чего тогда обижаешься?

– Мы люди маленькие, нам на господ обижаться не положено.

– Значит, обижаешься… Вон и «господином» опять обозвал…

– Да, ладно, Лексей Дмитрич, и правда, с кем не бывает, – тяжело вздохнув, Семен повернулся к Алексею: – Только вот зря мы в ночь-полночь поехали. Может, возвернемся, пока еще недалече?

– Э, нет! Я туда не вернусь. Еще не хватало снова с тем мерзавцем столкнуться. Лучше уж на дороге заночевать.

– Ну, воля ваша, а я б вернулся…

Алексей молчал. Мысли крутились вокруг ожившего героя скандинавских мифов, с которым, на беду, довелось повстречаться. Молодой человек уже ничему не удивлялся.

До почтовой станции доехали уже далеко за полночь. Заспанный смотритель, ворча на ненормальных, которые коней не берегут и по ночам таскаются, растолкал конюха, приказав позаботиться о лошадях, и проводил Алексея на второй этаж. Гостевая комната была небольшая, но относительно чистая и, самое главное, с кроватью – больше молодого человека ничего не волновало. Еще бы, конечно, неплохо душ принять, но это несбыточная мечта.

Руки тряслись, а ощущение надвигающейся катастрофы сейчас было невероятно сильным. Молодой человек даже не удержался и выглянул в окно. Кромешная темнота, редкие звезды и тонкий серп луны вдалеке. Словно ничего и не произошло.

«А может быть, все эти пророчества – не более чем сказки? Может, и не случилось ничего непоправимого?» – Алексею очень хотелось ухватиться за спасительную мысль, и он бы именно так и сделал, если бы не сомнения. Локи, известный своими злыми шутками, не станет помогать просто так. Зачем-то ему понадобилось, чтобы опасный артефакт увидел свет, и он своего добился.

Алексею не верилось, что он встретился с ожившим мифологическим персонажем. Магия, зомби, оборотни – все это еще как-то укладывалось в сознании молодого человека. Но Локи! Кто бы мог подумать, что коварный сын йотунов может существовать реально! И не просто существовать, а перевернуть всю жизнь Алексея.

Злость и обида были очень сильными. Хотелось крушить все вокруг. Алексей сдержался с трудом, он и так сегодня предостаточно наворотил дел. Перед Сен-Жерменом не оправдаешься. Вряд ли кто может предположить, какие последствия принесет его глупый поступок. Хотя Локи, скорее всего, может. Только он теперь вряд ли объявится, ему Алексей больше не нужен.

Молодой человек нечасто злоупотреблял спиртным и потом всегда жалел о содеянном. Потому что, во-первых, мучился от похмелья, а во-вторых, пьянки редко обходились без неприятностей. Вот и сейчас он взял и сдуру открыл клык, поддался на детское подзуживание. Он уж и забыл, как это «взять на слабо». Если бы не выпивка, вряд ли лохматому удалось бы так легко его провести. Хотя кто знает? Недаром же он бог обмана. Еще тот хитрец и интриган!

Только оказавшись в одиночестве, Алексей понял, насколько сильно он устал. К утомительной дороге он уже почти привык, а вот общение с Локи вымотало капитально. Не осталось сил даже для того, чтобы размышлять о последствиях своего поступка. Тем более дело-то уже сделано. В любом случае утро вечера мудренее, пока ничего страшного не случилось и, вполне возможно, не случится. В конце концов, старший брат Алексея всегда говорил: «Какой смысл переживать, пока ничего не случилось?» Правильная фраза. Правда, была у брата еще одна, на случай, если неприятности все же произошли, она гласила: «А смысл теперь дергаться? Все равно уже поздно». Алексей всегда завидовал такому спокойствию и безразличию, но сам так не мог. Правда, сейчас в нем словно что-то сломалось. Молодой человек понял: он уже просто не может думать ни о Локи, ни о Клыке, ни о том, что артефакт не должен был увидеть свет.