— Но?

— Но я не думаю, что все так просто. По правде говоря, я не удивлюсь, если окажется, что это она соблазнила Паттерсона, а не наоборот.

— Ты серьезно? В таком возрасте?

Нелл вздохнула:

— Когда она была еще моложе, она кое-что видела в нашем доме. Это могло дать ей искаженное представление об отношениях между мужчинами и женщинами.

Макс немного помолчал, потом заметил:

— А ты, Нелл? Как жизнь в этом доме повлияла на твой взгляд на отношения между мужчинами и женщинами?

— Я же сбежала.

— Когда тебе было семнадцать. Но любой психолог скажет, что большинство взглядов и представлений формируется гораздо раньше. Так насколько искажено было твое представление об этих отношениях?

Нелл понимала, что он намеренно давит на нее, но вопрос был честный и вполне закономерный, поэтому она и ответила на него честно:

— Я жила в своем собственном маленьком мирке, Макс, ты же знаешь. Даже в детстве я понимала, что с моим отцом что-то не так, в его отношении к нам есть что-то неестественное. Так что, пока Хейли преданно смотрела ему в глаза и делала все, чтобы ему угодить, я пыталась вырваться.

— А я?

— Что ты?

— Почему тебя потянуло ко мне? Почему мне удалось приблизиться к тебе настолько, насколько никто другой не смог?

Нелл наконец опустила глаза на лежащие перед ней бумаги.

— Не знаю. Я даже не припоминаю, что замечала тебя раньше, до того как ты летом вернулся домой из колледжа.

— Одним летом раньше. Тебе было шестнадцать.

Она кивнула.

— К тому времени я старалась как можно меньше бывать дома. Летом можно было много ездить верхом, изучать поля и тропинки, бродить в лесу. Я выбиралась из постели с утра пораньше, кидала в пакет пару яблок и бутерброд, седлала лошадь и уезжала. И не возвращалась домой до заката.

— Отец не возражал, что ты целый день отсутствовала?

— Ему это не нравилось. Но такое поведение уже вошло у меня в привычку, и он ничего не мог поделать. Когда я была моложе, я иногда во время прогулки видела его. Он ехал в машине или тоже верхом и следил за мной.

— Это объясняет, почему ты была напряжена и нервничала, даже если находилась на многие мили от дома, — сказал Макс.

— Когда мне исполнилось шестнадцать, он перестал так часто ездить за мной. Думается, он убедился, что я всегда одна и не делаю ничего такого, что могло бы вызвать его неудовольствие. Но иногда он возникал внезапно, явно проверяя меня. Поэтому я знала, что он может в любой момент появиться. Знала, что не имею права расслабиться.

— Господи. — Макс покачал головой. — Ты только представь себе, ведь это настоящее чудо, что он позволил тебе завязать отношения со мной?

— Ты так считаешь?

— Ну, с моей точки зрения. Может быть, с твоей точки зрения, это самая большая ошибка, сделанная тобой в жизни.

Нелл слегка поморщилась.

— Я этого никогда не говорила.

— Нет. Ты просто выбежала из моей жизни и даже не оглянулась. И после… — Он снова вздохнул, но голос остался натянутым, как струна, когда он закончил: — И после того, как мы в тот день впервые занимались любовью. Мы любили друг друга, и пока я пытался оправиться от шока… ты исчезла.

— Я же объяснила, почему.

— Да, двенадцать лет спустя ты объяснила мне, почему сбежала. А тогда я только знал, что тебя нет. Тебе было семнадцать, и, насколько мне было известно, у тебя не было ни одной родной души в мире. Не стану рассказывать, как часто я просыпался ночью в холодном поту и с ужасом думал, что ты могла где-то заблудиться, и тебе некому помочь, что ты, может быть, беременна и вынуждена делать бог знает что, чтобы выжить.

— Прости. Мне жаль, что я не попрощалась, что не дала тебе знать, что со мной все в порядке. Мне жаль, что я оказалась настолько трусливой, все эти годы боясь вернуться. Но пока был жив отец, я…

— Тебе не надо было возвращаться, чтобы дать мне знать, что с тобой все в порядке. Тебе не надо было даже звонить или посылать открытку. — Макс говорил медленно, чувствовалось, что для него это очень важно. — Вполне достаточно было впустить меня на какое-то время. Что стоило тебе открыть эту дверь хотя бы на минуту, Нелл?

Она резко отодвинула стул, встала и молча вышла из комнаты.

Макс последовал за ней, нисколько не удивившись, что они оказались в самой холодной и какой-то казенной комнате дома, в гостиной. Горели всего две лампы, в комнате было полутемно, прохладно и тихо. Нелл, как и раньше, остановилась у темного камина и, казалось, не замечала, что семейной фотографии там больше нет.

— Как ты думаешь, достаточно холодно, чтобы зажечь камин? Да нет, не надо, уже поздно…

— Тебе не удастся уйти, — мрачно заявил Макс. Он схватил ее за плечи и повернул лицом к себе. — На этот раз мы закончим разговор, даже если он убьет нас обоих.

— Макс…

— Я хочу знать, Нелл. Я хочу знать, почему ты предпочла, чтобы я думал, будто ты умерла или где-то голодаешь, но не открыла ту дверь для меня.

— Ты знал, что я не умерла. — Она не пыталась вырваться, просто стояла и смотрела на него глазами, в которых он не мог ничего прочесть.

Он коротко и хрипло рассмеялся.

— Ну да. Это я знал. И это было хуже всего. Это и сейчас хуже всего, постоянное ощущение тебя. В самые тихие мгновения я почти слышал, как ты дышишь. Ты все время была со мной. И одновременно далеко. На мгновение, быстрое как ртуть, я мог ощутить твое настроение. Шепот мысли. Мелькание сна. Отстраненная, далекая, недостигаемая — часть меня, до которой я не мог дотянуться.

— Прости.

— Я привык думать, что ты делаешь это намеренно, чтобы наказать меня.

— За что наказать?

— За то, что любил. За то, что посмел приблизиться. За то, что сделал что-то, из-за чего ты сбежала.

— Я никогда не хотела… прости меня.

Он слегка тряхнул ее за плечи.

— Перестань повторять это слово, черт побери. Ты не знала, что это может произойти? Не знала, что занятие любовью со мной откроет дверь, которую ты так и не сможешь потом окончательно захлопнуть, во всяком случае, навсегда?

— Нет, я не знала, что так случится.

— А если бы знала?

— Что ты хочешь, чтобы я сказала? Что не согласилась бы, если бы знала? Даже если бы кто-нибудь сказал мне, предупредил меня, я бы не поняла, что это значит. Возможно, я пренебрегла бы предупреждением, даже если бы могла понять. Я ведь любила тебя, Макс. Хотела принадлежать тебе. Меня ничто бы не остановило.

Он легонько коснулся ее щеки.

— Тогда почему ты загораживаешься от меня сейчас?