и ноги, обрубили, заставив их обмякнуть в руках тех, кто их держал.

Кай инстинктивно вцепился в кольцо на груди. Сжал с таким упрямством, что ободок и звенья цепи до боли впились в кожу. Он лихорадочно дышал, смотря на побелевшие костяшки руки. Кай вдруг понял, что дешевое украшение на шее являлось единственной вещью, которая осталась у него после земной жизни.

– Не все нити надо обрывать. – Он резко отвернулся от зеркала. Его гладь влияла на него, будто гипнотизировала. – Не обо всех стоит забывать.

Еще сильнее стиснув кулак, Кай словно ухватился за несколько нитей. Все они были одного цвета – красного. Прикосновение к ним принесло ему щемящую боль в груди, нарастающую тоску и светлую радость от совместных воспоминаний с людьми, которые были с ним рядом всю жизнь. Он был готов существовать с ними, готов был пронести через вечность в своем сердце.

Внутренняя борьба завершилась. Свой выбор Кай отстоял.

– Можешь пожалеть, – покачало головой существо.

– Кто-то должен помнить. И это часть меня. Нельзя забывать себя. – В этот момент Кай наконец осознал, что все же получит ответ на вопрос, мучивший его всю жизнь.

– Почему я? – спросил он.

– Задатки. Ты подходил. Люди редко подходят.

– Задатки для чего?

Облик Йенни стал размываться на глазах. Кай больше не мог сказать ни слова. Земля под ним пришла в движение – он проваливался в трясину.

– Чтобы стать тем, кем стал, – раздалось эхом, и он рухнул вниз, будто земля за мгновение обратилась в глубокий омут. А в его голове тихо прозвучало: «Необходима воля, которую не сломит вечность, нужны принципы и чувства, что не переменятся под давлением веков».

Вокруг была тьма.

«Не-Йенни» падала следом за ним, прямо на глазах превращаясь в Герду.

Белые волосы становились рыжими, кожа розовела, и на щеках рассыпались веснушки.

– Кто ты, Кай? – положив ладонь ему на грудь, спросила она.

Ее глаза все еще оставались холодны, как лед на озере.

Кай и сам задавался этим вопросом.

«Человек? Нет, больше нет».

– Я не знаю. – Кай соврал. Он уже догадывался, но уверен не был.

– Кто ты, Кай?!

– Я не знаю!

– КТО. ТЫ?! – Существо раз за разом ударяло его в грудь, пока не заболели ребра. В следующую секунду он упал в свежий снег. Спину пронзила боль, а воздух покинул легкие. Вокруг воцарилась зимняя тишина.

«Герда» стояла рядом с ним.

Из снега вдруг стали вырастать розы, подчиняясь ярости, что охватила сердце Кая.

– Позволь задать мне свой вопрос.

Существо склонило голову, давая согласие. Лицо, принадлежащее подруге, выглядело отстраненно.

– Чего же ты желаешь от меня?

Герда вдруг стала уменьшаться, а когда метаморфоза завершилась, перед ним стояла маленькая девочка.

– Защиты. Помощи. Одна она не справится, – произнес детский голос. – Ей нужны твои силы.

– Какие силы?

– Оглянись, разве не видишь? – ласково прошептала она, детское личико удивленно вытянулось.

Кай осмотрелся. Повсюду вокруг распускались белые розы, они льнули к нему, и он ощущал каждый бутон, словно часть себя. Его сомнения, страхи, любовь к близким – все они превращались в цветы. Сила, копившаяся годами. Они появлялись, чтобы он стал сильнее, рождались, чтобы Кай мог защитить то, что ему дорого.

Маленькая Герда понимающе кивнула. Дух озера, принявший ее облик, знал все мысли Кая.

Девочка склонилась к нему, положив нежную ладошку на его щеку.

– Спасибо, Кай.

Он сглотнул, рывком выдергивая себя из видений, и открыл глаза за мгновение до того, как острый ледяной кинжал коснулся его тела.

Герда

Герда видела, как сверкнул сквозь метель кинжал, занесенный над Каем. В горле стоял ком, она затаила дыхание. Хотела закрыть глаза, но не позволяла себе малодушия – она должна была смотреть. Она должна была видеть все.

Видеть, как усилился снег, как затрещал лед на озере, и почувствовать на себе едва выносимый мороз, из-за которого лицо, руки и ноги давно онемели. Бессильные слезы, стекая, обжигали щеки. В ушах повис звон, а зрение словно сузилось – она видела только Кая, распластанного на снегу, и Деву Льда, склонившуюся над ним. Герда подняла дрожащую руку, прикоснувшись к губам. А в следующую секунду, когда кинжал устремился к груди Кая, ноги перестали ее держать – она рухнула на колени, закричав. В ее голове руки вечного существа уже обагрились кровью. Она стекала по пальцам Девы, а в руке было зажато сердце Кая. Мягкая блестящая плоть, облитая алой влагой – возможно, оно еще будет биться в первые мгновения, когда покинет грудную клетку.

Это видение заслонило собою реальность, когда воздух вдруг сотрясся от звона, резкого и пронзительного, а кинжал разлетелся вдребезги, сверкая искрами в ночи. Так ярко и ослепительно, словно молния в небе. Герда застыла. Весь мир тревожно затих. Может, и время даже остановилось…

А на озере расцветали белые розы. Необъятное поле нежных цветов, что стелились, словно виноградная лоза, по льду. В Хальштатте никогда не выращивали белые бутоны, но за один миг вблизи города их выросло столько, сколько не распустилось бы и за несколько десятков человеческих жизней.

Лепестки раскрылись, и наружу хлынули сотни мотыльков. Герда могла поклясться, что многие опустились прямо в озеро, и по мере того, как мотыльки разлетались, происходило невиданное – метель стихала. Даже ветер мгновенно присмирел.

На горизонте проступили вершины гор. Мороз ушел, сменившись вечерним теплом. Герда ощутила тяжесть на плече. Обернулась, увидев господина Йенсенна, который приподнял свободную руку, раскрыв ладонь, – на ней лежало несколько темных крупинок. Белые огоньки, летавшие в воздухе, ныне обратились пеплом.

– Все завершилось. Он усмирил холод, – проговорил он скрипуче.

– Кто «он»? – Ее голос срывался.

– Кай, – вымолвил старик.

Герда обратилась взглядом к озеру. Но его гладь была пуста. Ни Ведьмы, ни юноши, лишь стремительно вянущие белые розы на ледяной поверхности Хальштеттера.

Эпилог

Спустя полгода…

Солнце в тот день светило как никогда ярко. Горы, покрытые деревьями, как всегда, окружали Хальштатт. Наступило очередное лето, одно из многих, которое встречали жители города. Мужчины все так же работали в шахте, по обочинам дороги по-прежнему цвели красные розы, а в разгар дня благоговейная тишина окутывала все в округе.

В один из непримечательных дней на дороге между гор показался экипаж, запряженный двумя белыми статными лошадями, демонстрирующими, что сидящий внутри отнюдь не беден.

Экипаж медленно приближался, пока колеса не застучали по уложенной камнем аккуратной мостовой городка. Пока человек ехал, он видел, как мерцает озеро, как выгибают шеи лебеди, прорезая водную гладь, как легкая дымка облаков окутывает гору на противоположной стороне Хальштеттера – все было точно таким, каким осталось