– Пожалуй, – сказал Топорков, а Ольга сновакивнула.

– О докторе мы уже позаботились, так что вам нет нуждыбеспокоиться на сей счет, – изрек кавалергард. – Что-то еще? Нет? Втаком случае в пять часов вечера, если не будет возражений…

Возражений не последовало. Оба офицера вытянулись в струнку,словно аршин проглотили, прищелкнули каблуками, поклонились и, слаженно шагая вногу, покинули гостиную. Топорков, громко вздохнув, наклонил кудрявую голову ишумно почесал обеими пятернями затылок. Недоуменно пожал плечами:

– Черт знает что…

– В чем дело? – спросила Ольга, которой весьма непонравилось его чересчур уж озадаченное лицо.

– В дуэлях участвовал, корнет? В любом качестве?

– До сих пор не приходилось как-то, – сказалаОльга чистую правду.

– Вот то-то и оно, сокол ясный, иначе сразу бы почуялстранности… Сколько я ни дуэлировал, сколько ни бывал в секундантах, а ни разуне случалось, чтобы картель, откровенно тебе скажу, попахивал … Эх ты,Белавинский гусарский! Сразу видно новичка… – Помолчав, он заговорилстрого и серьезно: – Лыкошин, кавалергард, в дуэлях уж безусловно не новичок,да и Берг ему мало чем уступит. А меж тем эти господа и не подумали в точностисоблюдать дуэльный кодекс: даже не заикнулись о возможности примирения сторон,что входит в первейшую обязанность дельного секунданта при передаче картеля.Они, права заявили, что дуэли не будет, если Алешка извинится, но это в стольвызывающей и оскорбительной форме было высказано, что ни один уважающий себячеловек такого предложения не принял бы, если у него в жилах кровь, а не вода…Далее. Ты заметил, как им не терпится? Дуэль – нынче же днем, о докторе они ужесами позаботились… И, наконец, оба совершенно беззастенчиво валяли дурака:эпиграмма и в самом деле на Свистунова была написана, а вовсе не на Крюкова,которого тогда и близко не было…

– И что же?

– А то самое, братец… – поморщилсяТопорков. – Все это, вместе взятое, означает, что дело грязное. Изатеваются такие дела по рассчитанному коварству, по злобе, чтобыгарантированно подвести неприятеля под пулю… Не дуэль, а сущий заговор… Но в тоже время со всем этим категорически не сочетается условие стреляться до первойкрови… Стоило ли огород городить, чтобы свести все к «первой крови» – условиюновичков и трусов? Непонятое сочетание…

– Но в таком случае нужно что-то сделать…

– А что ты тут сделаешь, братец? – грустноусмехнулся Топорков. – Коли все по правилам? Не будет Алешка извинятьсяперед этим фанфароном, любой из нас на его месте не стал бы… – Он вновьвпился пятернями в буйные кудри, помогая тем мыслительному процессу. –Нет, ничего не понимаю… категорически не сочетается такая спешка с «первой кровью»…Все они, трое, хоть и фанфароны, но все ж не дураки, отчего же на них напалосущее помрачение? А, что тут думать! Алешка его все равно убьет… Пошли, корнет,время не ждет!

– Куда?

– Ох ты, провинция… – поморщился Топорков. –Нужно купить пистолеты, потом самим отлить пули – готовым нет никакого доверия,с ними всякое может случиться, могут и не лечь на место и выпасть… нет уж,пули, запомни, следует отливать и подгонять исключительно самому. И еще навсякий случай нужно позаботиться о достаточно вместительной карете – вдругокажется раненый? Наконец, нужно раздобыть винтовочного пороха: мелкий иполированный ненадежен, плохо вспыхивает… Ну, что стоишь? За мной, аллюр трикреста!

Кавалергард со всего размаху вогнал саблю в землю, обозначивбарьер, – и Ольга под менторским взором Топоркова старательно воткнуларядом свою. Затем кавалергард вежливо поинтересовался:

– Желаете отмерять шаги сами или доверите мне? Ольгарастерянно покосилась на Топоркова. Тот едва заметно пожал плечами: ему былобезразлично.

– Я, пожалуй, доверю вам, – сказала она и отошла кТопоркову. Пока кавалергард (сущая верста коломенская) отмерял по обе стороныот барьера по десять шагов, она тихонько спросила: – Снова что-то не так,Василь Денисыч?

– Да не пойму я ни черта, – шепотом же ответилТопорков. – Он тебя не в пример погасшее, значит, и расстояние получитсябольше… но вот к чему сей факт привязать и как его сочетать со всем прочим?Ничего я не понимаю! Впечатление такое, что их ничего и не заботит, кромевозможности произвести выстрел – а в остальном такая путаница, что замысел,если он есть, мне решительно непонятен… Дурость какая-то. Кипи Крюков злобой,твердо намереваясь убить, настаивал бы, чтобы твоими шагами мерили, чтобрасстояние было меньше… Ничего не понимаю… А, что там, пора!

Ольга огляделась. Поодаль стояли три кареты – кучеры,вытянув шеи с козел, азартно наблюдали за подготовкой. Рядом без всякоговолнения прохаживался доктор, маленький человечек в черном. Дуэлянты, как им иполагалось, находились далеко друг от друга по разные стороны барьера. Стоялатишина, солнце было еще высоко на небе, день выдался безветренный…

Ольгу вдруг что-то неприятно укололо, она вскинула голову,огляделась, но ничего не увидела. А меж тем, подобный укол кое о чемсвидетельствовал…

– К барьеру! – зычно провозгласил Топорков.

Дуэлянты, уже с пистолетами в руках, остановились в десятишагах от барьера каждый. Ольга во все глаза смотрела на поручика Крюкова, якобыпрежестоко обиженного предназначавшейся другому эпиграммой: самый обыкновенныйофицер, ничего похожего на злобного интригана, ничего демонического в лице,наоборот, выглядит чуточку смущенным и вроде бы нервничает…

– Начинайте! – крикнул кавалергард.

Противники стали поднимать пистолеты…

Ольга едва не ахнула в голос. За правым плечом поручикаКрюкова маячила высокая черная фигура неясных очертаний, словно бы окутаннаягустой дымкой или туманом, – как Ольга ни вглядывалась, и глазами, и особеннымобразом, не смогла рассмотреть четких очертаний. Нечто высокое, на голову вышеКрюкова, чрезвычайно худое и словно бы приплющенное с боков, как гороховыйстручок…

Как бы там ни было, но более всего это создание походило начеловека: две ноги (больше похожие, правда, на птичьи лапы), две руки (тожекрючковатые, худые) и подобие головы, в верхней части которой остропосверкивали синим три глаза. Фигура эта была настолько реальна, что Ольга впервый миг поразилась, отчего она не вызывает удивления и недоуменных возгласову остальных, и только потом сообразила, что они ее попросту не видят.

А потом думать уже было некогда – черная фигура ухватила подзапястье руку Крюкова с пистолетом, стала ее поднимать, определенно помогаябезошибочно навести пистолет… Вот она, разгадка! Только ей, Ольге, доступная!

Ольга ударила в то самое подобие головы, собрав всю своюсилу, словно шпагой ударила, вонзая лезвие до эфеса; все ее умение было вложенов этот удар, вся ярость…

Как будто ее настиг некий рикошет – в лицо ударило тугимпорывом ветра, все тело на миг охватил жар, по суставам, по нервам, по кожепрошла мгновенная мучительная дрожь, непонятная, болезненная… Но там, гдетолько что стояло чудовищное создание, уже расплывался высокий клуб черногодыма, еще сохранявший отдаленное сходство с человеческой фигурой.