litbaza книги онлайнИсторическая прозаКрасный лик. Мемуары и публицистика - Всеволод Иванов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 69 70 71 72 73 74 75 76 77 ... 170
Перейти на страницу:

Вечерняя газета. 1922. 6 сентября.
Советская дипломатия

Чичерин, как известно, заседая во дворце св. Георга в Генуе, носил изящный смокинг. Описание того, как спутницы и спутники Иоффе покупали себе платья в Харбине, обошло все газеты. И вот, когда вспомнишь это, когда вспомнишь, что Устряловы и прочие сменовеховцы украшают педикюром и маникюром грязные лапы советских деятелей, под ногтями которых скипелась заскорузлая человечья кровь, то так и вспоминается крылатое слово М. Горького в его «Городке Окурове», этом символе уездной России:

— Что такое Москва? Вот, к примеру, на тебе штаны латаные, рубаху года два не мыл, сам грязный, растрёпанный. А на голову тебе, к примеру, надели шапку хорошую, бобровую. Вот тебе и Москва!..

Советская дипломатия за границей — это дорогая бобровая шапка на просунутой в чужую дверь нечёсаной, обовшивевшей голове. Сзади, почтительно изгибаясь, тянется грязное, в коростах тело, а голова ведёт «переговоры»:

— Не угодно ли того? Не угодно ли этого? А то, знаете, мы вопрёмся к вам не только одной головой в приличной бобровой шапке, а всем грязным туловищем. Хлопот наделаем. Ей-богу-с…

Шапки бывают разные. Вот у Иоффе в качестве таковой приехал профессор-синолог Иванов. Отличный бобёр, старорежимный…

Удивительнее всего то, что, например те же англичане, которые на порог бы к себе не пустили такого господина, тем не менее ведут «переговоры», находятся в деловых сношениях. «Покупают» многокаратные бриллианты. Казалось бы, всего естественнее такого господина предоставить в участок:

— Спросите, откуда в этой окровавленной лапе этот чудесный солитер?

— Позвольте, — хрипит голос из-под шапки, — как у нас социалистическая революция, то собственности нету, всё народное… А я уполномоченный.

И только одни практичные янки поступили как честные люди. Они поинтересовались не только бобровой шапкой и грязным кулаком с зажатыми граблеными ценностями. Они посмотрели и оборотную сторону медали. В их «Арах» и продовольственных организациях они увидали такую картину, что на все предложения голого субъекта в бобровой шапке вступить в переговоры отвечают:

— Что вы? Ведь вы же разбойник!!!

Вот почему Ару[20] и выгнали из России. Мешает дипломатам. Марку портит.

Теперь бобровые шапки переехали в Чань-Чунь. Они кроют хилые еврейские тела Иоффе и Янсона, и из-под них несётся лихорадочная скороговорка:

— Что вы хотите покупать от нас? Мы представители русского народа.

А русский народ пока что величаво почёсывается и только этим и проявляет жизнь при созерцании клоунады советской дипломатии. Но неужели Япония поверит этим прохвостам?

Вечерняя газета. 1922. 9 сентября.
Отъезд С. Д. Меркулова

Сегодня уезжает за границу председатель бывшего временного Приамурского правительства С. Д. Меркулов.

Он едет туда, где кипит эмигрантская жизнь, но в качестве ли эмигранта едет он туда?

Нет! Прошло то время, когда мы все были убеждены, что нас могут учить и наставлять все старые боги нашей общественности. С крахом монархизма, с развалом всех тех устоев, на которых держалось русское общество до страшной поры и тяжёлого времени, крахнула и наша российская общественность.

Страстно домогавшаяся, в лице той же адвокатуры, вооружённой страстным желанием «законности», — домогавшаяся власти и возможности влиять и на ход государственной жизни, наконец получила она эту возможность вместе с Временным Всероссийским правительством. Это первое послереволюционное правительство наше было правительством русской общественности. И как таковое, оно проявило все свойственные ей качества.

Как только против него начались оголтелые выпады социалистов, преступников и прочей мрази, Временное правительство стало потакать им. Оно «парламентарно» уступило «воле» народа, состоявшего на ту пору сплошь из политических жуликов. Родилось «коалиционное» министерство. Судьба его известна.

И вот вся Европа переполнена этими людьми, так бесславно, непрочно и неумело сдавшими власть в 1917 году. Вот вам дряблый князь Львов. Вот выживший из ума В. Н. Львов, обер-прокурор Священного Синода. Вот Милюков, таивший золотую мечту славянства о православной Айя-Софии и слагающий с себя звание вершителя этих дел и принимающийся за бесталанную интеллигентскую «Историю великой русской революции».

С их переменчивостью, с их перескакиванием с «ориентировки» на «ориентировку», они, конечно, не могут быть водителями русского народа. Ни воли к власти, ни вкуса к власти, а только бубнение «законов».

Среди массы тех правительств, которые породила русская революция, несомненно, временное Приамурское правительство было самым крепким, самым твёрдым и самым умелым. Председатель его С. Д. Меркулов умел править, но, наседая на общественное мнение, умел настойчиво проводить свою волю. Благодаря ему Приморье стало чем-то целым в сложных перипетиях международной жизни Дальнего Востока, благодаря ему и его брату оно получило известную международную значимость.

Это подтверждают те японские документы, которые печатаются у нас. «Меркуловское» правительство являлось такой вещью, которую никак не скинешь со счетов.

Теперь С. Д. Меркулов едет за границу. Конечно, антураж, который будет его окружать, весьма слаб, но я уверен, что он приедет туда не для того чтобы учиться, как проваливается русское дело у многочисленных и постоянных ренегатов, почитателей «момента», а как то ядро, которое соберёт вокруг себя русские силы и сыграет на Западе крупную роль.

Пройдёт четыре-пять месяцев, и мы услышим про это.

Вечерняя газета. 1922. 13 сентября.
Социалистические тарантулы

Когда я читаю отчёты об эсеровском процессе в Москве — я не могу удержаться не то чтобы от чувства злорадства, а от некоего одобрения тому, что происходит. Так было, так будет — стучал железный маятник революции. Законы истории неизменны — напевали нам все социологи, и вот оправдалась ещё одна историческая Немезида:

— Сеявшие ветер — пожали бурю…

В Москве идёт процесс эсеров. Надо отдать справедливость большевикам, они умеют инсценировать исторические моменты. Они везут барона Унгерна в клетке, как древле возили Пугачёва. Это они наполняют железнодорожные мастерские в Омске, где судят колчаковских министров. И, наконец, эсеров они выводят на Красную площадь, которая заполняется толпой, взирающей на преступников, стоящих у окна.

Эсерам вынесены смертные приговоры — и если продолжать действовать в том же «национальном» вкусе, большевикам пришлось бы выводить эсеров на лобное место. По следам царя Петра — Ленин должен был бы изволить взять собственноручно топор…

1 ... 69 70 71 72 73 74 75 76 77 ... 170
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?